Экология внимания - Citton, Yves;
Свободный труд и векториалистский класс
Как уже более десяти лет анализирует Тициана Терранова, Интернет сегодня предлагает капитализму обширные охотничьи угодья, изобилующие СВОБОДНЫМ ТРУДОМ. Он свободно предоставляет рабочую силу для "создания веб-сайтов, модификации программных пакетов, чтения и участия в списках рассылки, создания виртуальных пространств": "Свободный труд - это момент, когда это осознанное потребление культуры переходит в избыточную производительную деятельность, которую с удовольствием принимают и в то же время часто бессовестно эксплуатируют".2 Магия наэлектризованного внимания дарит нам безграничные и практически бесплатные богатства; мы работаем над этими богатствами, часто зачарованно и щедро ликуя; бизнес научился пользоваться этим, извлекая финансовую выгоду из нашего очарования.
Конечно, если мы работаем бесплатно, это не обязательно означает, что мы находимся в положении эксплуататора. Существует множество ситуаций, когда каждый может воспользоваться вниманием, увеличивающим коллективную силу общества, даже если этот труд не получает прямого вознаграждения в рамках наемной работы. Одним из наиболее наглядных символов такого производительного бесплатного труда является CAPTCHA (полностью автоматизированный публичный тест Тьюринга для различения компьютеров и людей), изобретенный Луисом фон Аном в 2000 году, когда ему едва исполнилось двадцать два года. Когда вы хотите оплатить что-то в Интернете или скачать определенные файлы, вы иногда видите несколько искаженных букв, которые вам придется повторно набрать, чтобы идентифицировать себя как человека (или добросовестного пользователя), поскольку программное обеспечение, предназначенное для засорения бесплатных сервисов парализующими запросами, в настоящее время не в состоянии идентифицировать эти деформированные символы. В то время как каждый из нас использует CAPTCHA в качестве ключа для получения доступа к ограниченному сервису, программа использует нас, в свою очередь, для создания программного обеспечения для распознавания символов, более мощного, чем те, которые существуют сегодня: мобилизуя наше живое внимание, чтобы по-человечески расшифровать искаженные буквы, мы работаем над тем, чтобы научить машину совершенствовать свою собственную способность к расшифровке. Учитывая, что ежедневно в Интернете таким образом обрабатывается двести миллионов слов, программное обеспечение, созданное в рамках этой программы (RECAPTCHA), смогло добиться значительного прогресса, от которого мы все только выиграем благодаря более точной оцифровке отсканированных текстов. 3
Как видно из этого примера, когда мы общаемся в Интернете, наше внимание является постоянным источником, а также огромной силой распределенного коммунального интеллекта, который иногда может стать удивительно продуктивным благодаря хорошо продуманному алгоритму. Появление цифровых технологий - это прежде всего (часто страстное и игривое) извержение этого распределенного интеллекта, чья освобождающая и культурно обогащающая сила была чудесно увеличена благодаря сетевому взаимодействию в режиме реального времени.
И все же современный капитализм организован вокруг паразитического захвата (более или менее распределенной) производительности этого свободного труда: "Свободный труд - это желание труда, имманентное позднему капитализму, а поздний капитализм - это поле, которое одновременно поддерживает свободный труд и истощает его.' 4 Фанаты, блогеры, участники коллективных сайтов или списков электронной почты, даже участники реалити-шоу: так много форм неоплачиваемого труда, которые можно классифицировать как PLAYBOR, неразрывное сочетание игрового удовольствия и производительного труда, превращающее Интернет в нестабильную и обескураживающую смесь игровой площадки и фабрики.
Наиболее наглядный способ охарактеризовать властные отношения, установленные капитализмом внимания, был разработан Кеном Маккензи Уорком, который, начиная со своего "Манифеста хакера" в 2004 году 5 , выдвинул социально-экономический анализ, противопоставляющий два коллективных образования, структурирующих новую форму классовой борьбы в цифровую эпоху. КЛАСС ХАКЕРОВ, занимаясь различными видами (технологическими, концептуальными, эстетическими, политическими) импровизациями, посвящает свое внимание производству новых знаний и новых культур - другими словами, избытку "информации", - но не имеет средств для реализации ценности того, что он создает. С другой стороны, "векторалистский класс не производит ничего нового. Его функция заключается в том, чтобы сделать все эквивалентным, поскольку он превращает новизну в товар. Он способен делать это, потому что обладает средствами, с помощью которых можно реализовать ценность нового". Потому что "информация никогда не бывает нематериальной. Информация не может не быть воплощенной. Она не имеет существования вне материала". 6 Векторы - это именно кабели, диски и серверы , а также программное обеспечение, предприятия и поток инвестиций, которые необходимы информации для того, чтобы быть материализованной, хранимой, классифицируемой, извлекаемой и чтобы она могла циркулировать в пространстве и времени между людьми.
ВЕКТОРАЛИСТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ, таким образом, состоит в "власти перемещать информацию из одного места в другое". Это власть перемещать и комбинировать все и вся как ресурс.' 7 Итак, векторалистский класс состоит из всех тех, кто контролирует и получает прибыль от необходимой материальной векторализации информации - будь то через промышленное производство iPad, кабелей и микропроцессоров (Foxconn, Sony, Apple), через расширение коммуникационных сетей, монополизированных частными транснациональными корпорациями (Orange, Free, Verizon, Google, Facebook), через коммодификацию информации, изображений и звуков с помощью юридических фикций интеллектуальной собственности (Microsoft, Universal, TF1, Mediaset, Fox), или через контроль над векторами, по которым проходит финансирование инвестиций, орошающих все эти предприятия (Goldman Sachs).
Такая характеристика классовых отношений в цифровую эпоху позволяет подвести итог тому, что мы выяснили о капитализме внимания в предыдущей главе. Первая аксиома, превращающая внимание в новую форму денег или капитала, находит обоснование в наложении творческого (и более или менее игрового) труда, осуществляемого вниманием хакеров, с одной стороны, и материальных и финансовых структур, над которыми осуществляет контроль класс векторалистов, с другой. Описание СМИ как выполняющих банковскую функцию, основанную на сведении живого внимания к гомогенизированной метрике рейтингов, полностью соответствует отличительной операции класса векторалистов: "сделать все эквивалентным, превратив новизну в товар". Перемещая информацию из одного места в другое и "организуя все и вся как ресурс", СМИ не только извлекают выгоду из прироста капитала, порожденного сверхэкономией масштаба, но, прежде всего, получают (паразитический) незаработанный доход, обусловленный тем, что только они "обладают средствами, с помощью которых реализуется ценность нового".
Векторалистская власть прочно основана на онтологии видимости: "Если капиталистическая власть сводит бытие к обладанию, то векторалистская власть сводит обладание к появлению. Фактические качества вещей становятся вторичными по отношению к логистике и поэтике, украшающим товар" 8 Именно накопление взглядов и внимания составляет стоимость. Вектор не имеет собственной субстанции: как и медиа-аппараты, он существует только благодаря тем, кто через него проходит - и от кого он всячески старается получить прибыль. То, что справедливо для телеканалов, в еще большей степени относится к цифровым векторам, таким как Facebook и
