На Харроу-Хилл - Джон Вердон
— Не обнаружили.
Он ещё раз размеренно прошёлся по комнатам, заметив слабость Мэри Кейн к птицам — многочисленные любительские акварели в рамках. Это тронуло его — как и Барстоу.
— Вы в порядке? — спросила она.
— В порядке.
— Готовы взглянуть на тело?
Гурни последовал за ней через дорогу, к просвету в кустах, в нескольких метрах от поворота на Харроу‑Хилл.
Спустившись к широкой дренажной траншее, он сразу увидел тело — худую седовласую женщину. Белые брюки и коричневый свитер перепачканы грязью и кровью. На коже рук и лице уже проступали первые признаки разложения. Лёгкий ветер уносил трупный запах в сторону, позволяя подойти ближе без приступа тошноты, который они легко могли бы вызвать.
Грунт под телом был чуть приподнят у головы, так что рана на шее раскрылась, маня мух.
У дренажной траншеи находились ещё четверо. Молодой патрульный, стоял скрестив руки и скривив рот от отвращения. Плотный мужчина медленно обходил тело, делая серию снимков. Измождённый парень подкатил каталку, похожую на ту, что Гурни видел у Пила. Четвёртый, вероятно доктор Фэллоу, говорил по телефону, стоя спиной к телу; телосложение — ближе к атлетическому, крупная голова с редеющими волосами, аккуратно зачесанными назад, седые усы. Синий блейзер был ему маловат, словно был куплен, когда он весил килограмм на десять меньше.
Каталку остановили рядом. Развернули чёрный транспортный мешок, разложили на земле. Измождённый парень позвал молодого полицейского — переложить тело в раскрытый пакет. Тот нехотя подошёл, проверил перчатки и сделал, что просили. Когда молчаливый рабочий застегнул молнию, они положили мешок на каталку и повезли по откосу к дороге.
Фэллоу закончил разговор, с любопытством взглянул на Гурни и двинулся следом за каталкой. Фотограф щёлкнул ещё пару кадров, выбрался из траншеи, кивнул Барстоу и направился к просеке.
Гурни подошёл к месту, где лежало тело. Вдоль траншеи — яркая зелень, а здесь — тусклые, примятые пятна, запекшаяся кровь.
Он вгляделся в удивительно маленькую вмятину, оставленную телом, будто бы там лежал ребёнок:
— Мэри Кейн, — тихо сказал он.
Барстоу вопросительно посмотрела на него.
— Привычка, — пояснил он. — Произносить имя вслух. Это возвращает взгляд от трупа к человеку, который жил. К тому, что и должно здесь быть в фокусе: к жизни, которую отняли.
— Звучит… болезненно.
— Так и должно. Иначе всё это превращается в игру.
Услышав самого себя, он поразился собственному назиданию. Разве его дела не держались чаще на интеллектуальном вызове, чем на сочувствии? Разве «игра» не была для него увлекательной, мотивирующей, пожирающей всё остальное?
Голос Барстоу вернул его к происходящему:
— Есть у вас уже какой‑то сценарий того, как тут всё развивалось?
— Вы на месте дольше меня. — Она на мгновение задумалась. — Основываясь на видео из морга мы знаем, что Тейт вышел оттуда около двадцати минут одиннадцатого. Поворот на Харроу‑Хилл крутой — перед ним он наверняка почти остановился, а она сидела на крыльце. Возможно, при свете фонаря она его узнала.
Она указала на изогнутый кронштейн уличного фонаря через дорогу от коттеджа. Это было одно из первых, что отметил для себя Гурни. Он обрадовался, что и она заметила важную деталь.
— Итак, — продолжила она, — если Тейт понял, что его опознали, он мог решиться на убийство свидетеля.
Гурни кивнул:
— Близость к Харроу‑Хилл, время и характер раны на шее, предполагают, что убийца — Тейт. Но с мотивом беда. В километре отсюда я только что говорил с женщиной, которая за считанные минуты до убийства Мэри Кейн, видела Тейта на этой же дороге и даже перебросилась с ним парой слов. И он оставил её в живых. Почему одного свидетеля он пощадил, а другого — нет? Возможно, мы вообще неверно понимаем мотив. Вполне может быть, что дело не в том, что его узнали.
Кира следила за ним с возрастающим интересом.
— Я бы хотел знать, что она делала среди ночи на крыльце — с карточкой, ручкой и телефоном, — добавил он.
— Вам это нравится, да? — В её серых глазах мелькнули искорки.
— Простите?
— Это у вас на лице написано. Вас заводят вопросы без очевидных ответов.
Гурни промолчал.
— Так, когда вы начнёте руководить расследованием? — теперь в её голосе прозвучала лёгкая насмешка.
— Я не для того здесь, чтобы брать бразды правления.
— Жаль, дело пошло бы быстрее.
— Проблемы с Брэдом?
Она пожала плечами:
— У нас с Брэдом давняя история.
— Вы это о чём?
Она рассмеялась:
— Господи, нет, не то, о чём вы подумали. Когда Брэд учился в колледже, на факультете «Уголовного права», я читала у них лекции. Тогда проблем не было. Но как только его сделали детективом, он из кожи лезет вон, чтобы доказать: мы равны.
Многое встало на свои места. После паузы он спросил:
— Давно вы в Ларчфилде? У вас, кажется, карибский акцент.
— Ямайский.
— Вы оттуда родом?
— Вообще‑то из Олбани. Мама — с Ямайки. После развода с отцом забрала меня на родину, мне было три годика. Вернулась я семнадцатилетней.
Он кивнул с интересом, взглянул на часы:
— Пора к делу. Надо проверить, как прошёл разговор вашего шефа с судмедэкспертом.
Он направился к парковке, но обернулся:
— Вы говорили, телефон с крыльца заряжается. Дайте знать, как только появится что‑нибудь по звонкам и сообщениям.
17.
Подойдя к жёлтой ленте, он с удивлением увидел, как с места трогается фургон для перевозки трупов — за ним черный Mercedes. Невероятно: неужели Морган успела сообщить ошеломляющую новость о том, что Тейт выжил, и при этом разговор вышел таким коротким?
Морган махнула ему из окна «Тахо», предлагая садиться.
— Новый план, — объявил он, когда они взяли курс обратно в город. — С Фэллоу всё непросто. Он не только окружной судмедэксперт, он ещё и член деревенского совета — того самого, перед которым я отчитываюсь. И уж точно его не обрадует перспектива, что он объявил мёртвым живого человека.
— Никого обвинения не радуют. В чём именно загвоздка?
— Он трудный тип. Всегда был. После истории с «пьяным вождением» стало хуже.
Гурни понял подтекст:
— Поскольку новость неприятная, «стрелять он будет в гонца». И лучше, чтобы этим гонцом был я, а не ты.
Морган выглядел расстроенным, но не отрывал взгляда от дороги:
— Ты — аутсайдер с
