Бракованный - Анна Жнец

Этот длинный светлый рубец не казался мне безобразным. Он не портил для меня красоту Альвина, но разжигал во мне ярость и гнев, болезненную жажду мести и сводящее с ума чувство собственного бессилия. Зло свершилось и осталось безнаказанным. А ведь эти звери не только порезали Альвину лицо, но и…

Мне вспомнились слова Бев, тяжелые, как камни: «Его похитили прямо с улицы. Кто-то видел, как его затолкали в карету и увезли. А потом его вернули. Через несколько дней. Голого, избитого бросили посреди площади на потеху ротозеям. Говорят, насилия не было… ну… того самого, ты понимаешь. Но его срам видели все, его лицо изуродовали. Ни одна приличная лея не возьмет такого в мужья. Репутация Альвина навсегда испорчена. Мне очень жаль, Вель».

Да, кто-то очень хотел отравить Альвину жизнь. Шрам на лице для мужчины — приговор, а публичное унижение — контрольный выстрел в голову. Наше чопорное общество такого не забудет и не простит.

Рука сама собой потянулась к белой полосе на щеке Альвина, но любимый перехватил мое запястье.

— Что ты делаешь? — выдохнул он, страдальчески сведя брови.

— Наклонись ко мне, — попросила я, видя, как напряжены его плечи, как бьется на виске тонкая вена, как черная ткань рубахи натягивается на груди от тяжелых вдохов. — Пожалуйста, — повторила я, встретив взгляд, полный сомнений и болезненной подозрительности.

Альвин какое-то время колебался, но в конце концов уступил моей просьбе — слегка опустил голову. Я привстала на цыпочки и губами прижалась к шраму на его щеке. От этого нежного поцелуя по телу моего любимого прошла волна дрожи. Альвин застыл. С каждой секундой этого затянувшегося прикосновения его трясло все сильнее. Я слышала, как участились его дыхание и пульс, ощущала губами движение мышц под кожей.

Не было лучшего способа показать Альвину, что я принимаю его любым и между нами ничего не изменилось.

Глава 5

Я опасалась, что Альвин продолжит упрямиться, но он посмотрел на меня с печалью в глазах и по тайному ходу повел в свою спальню. Вместе мы поднимались по темной винтовой лестнице, виток за витком приближаясь к нужной двери, и вскоре я оказалась в знакомой обстановке — среди книжных шкафов и милых сердцу вещей, в комнате, с которой были связаны мои лучшие воспоминания.

Я прислушалась. Над головой раздавались шаги — в спальне над нами кто-то ходил. Сбоку тихо и фальшиво играли на рояле. Кровать Альвина была разобрана, на тумбочке рядом с ней горел ночник и обложкой кверху лежала раскрытая посередине книга. Любимый читал перед сном, пока я не выдернула его из постели.

— Альв…

Я забыла, что хотела сказать, потому что Альвин притянул меня к себе и поцеловал. Это был грубый, глубокий поцелуй, полный душевной боли и столь непохожий на наши прежние невинные шалости. Не ласка, а попытка удержать. Вместо нежности — синяки от пальцев.

Он даже не закрыл глаза. Смотрел на меня все то время, пока целовал. И если раньше его взгляд светился спокойным, безопасным теплом, то теперь обжигал бешеным пламенем. Что-то жадное, дикое, необузданное поднималось из глубины его глаз, и объятия казались отчаянными. Тень обреченности таилась в них.

— Вель…

Мое имя Альвин произнес с каким-то надрывом. Он отстранился, но только для того, чтобы расстегнуть на себе рубашку.

— Что ты делаешь? — заволновалась я и покосилась на закрытую дверь.

Так далеко в своих играх мы еще не заходили. Даже наши скромные поцелуи в губы могли разрушить репутацию Альвина, если бы кто-нибудь о них узнал. Чопорное общество Клайна запрещало мужчинам любые добрачные связи, хотя на похождения женщин здесь смотрели сквозь пальцы.

— Может… не надо? — спросила я с сомнением, пусть и отчаянно жаждала увидеть Альвина без рубашки. Мой взгляд прикипел к его пальцам, что торопливо освобождали пуговицы из петель. Полы черной ткани расходились в стороны, оголяя все больше гладкого белого тела. — Ты не думай, я, конечно, выйду за тебя. Но не стоит ли подождать с этим делом до свадьбы?

Губы Альвина дрогнули в самой грустной улыбке, которую я когда-либо видела, а в глазах отразилась боль.

— Я хочу быть твоим, — сказал он с непонятной горечью и шагнул ко мне. — Прямо сейчас.

Рубашка полетела на кровать, и я жадно уставилась на его соски — маленькие и твердые от возбуждения. Во рту резко высохла вся влага.

Во время свадебной церемонии Альвину придется доказывать свое целомудрие, но ничего страшного не случится, если мы сейчас потрогаем друг друга без одежды. Главное, не увлекаться и не переступать черту. Мелких шалостей брачный артефакт не заметит.

Альвин взял мои руки и прижал к своей груди. Его кожа была теплой и бархатистой, сердце билось часто и гулко. Я судорожно сглотнула, основанием ладони ощущая нежность его соска.

Медленно Альвин повел мои ладони вниз — по мускулистой груди, по кубикам рельефного живота, до пояса штанов, которые красноречиво топорщились спереди.

У меня перехватило дыхание.

— Ты же не собираешься?..

Мне хотелось, чтобы он спустил исподнее и показал мне всего себя. Хотелось потрогать его в самом чувствительном месте, там, где он так уязвим и беззащитен, и где никто раньше его не касался.

А сам он? Сам он ласкал свое тело? В опустевшей ванне, когда вся вода стекла, но в чугунных стенках еще таилось тепло? А в кровати под одеялом, держа рядом полотенце, чтобы вытереть испачканную руку? О чем он думал, доводя себя до оргазма?

Я представила, как нежная девственная плоть крепнет от моих ритмичных движений и течет мне на пальцы. Как Альвин содрогается, качая бедрами, и стонет в потолок.

— Собираюсь, — хрипло выдохнул он. — Пожалуйста, Вель. Собираюсь.

Его изувеченная щека подрагивала, а вместе с ней дрожала и белая полоса шрама.

— Познай меня. Возьми все, что я хочу тебе дать.

Его красивое тело трепетало от вожделения и молило о ласке. Пальцами на поясе его штанов я ощущала, как напрягается мускулистый живот. Мои руки были так близко к запретному плоду, сорвать который мужчины разрешали только после свадьбы. Но Альвин предлагал мне все самое сладкое и желанное прямо сейчас, невзирая на последствия.

— Нет, так нельзя. Ты очень рискуешь.

— Я рискую, только если ты планируешь меня бросить. Но мы ведь собрались пожениться. Ты сказала, что выйдешь за меня. Я доверяю тебе. Так