Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова

Так и не дождавшись ответа, Служитель многозначительно хмыкнул и послал воронка вперёд лёгкой рысью. Стражи пришпорили коней, чтобы поспеть за своим господином, и даже обременённые паланкином рабы ускорили шаг. Никому не хотелось оставаться в Костяном саду дольше, чем требовалось. Особенно сейчас, когда ночь вступала в свои права.

Рухи продолжали кружить в темнеющем небе. Их огромные крылья шелестели, а пронзительные крики разносились далеко-далеко, до самого горизонта.

— Почему они кричат? — шёпотом вопросил один из стражей.

— Не знаю, — ответствовал другой. — Но явно не к добру.

Вепрь задрал голову и проводил очередную тень долгим взглядом. Ну и здорова же дура!

— Боец прав, — тихо проговорил Призрак. — Неспроста эти синички расчирикались. Что-то здесь не чисто.

Вепрь хмуро зыркнул на невидимого собеседника. А ведь и в самом деле… И Служитель, похоже, тоже заподозрил неладное. Весь подобрался, а притороченные к седлу ножны передвинул ближе, под самую руку.

Всё произошло быстро. Вепрь даже моргнуть не успел. Дремавшая на остывшем валуне тарханская кобра вздыбилась, зашипела и угрожающе раздула капюшон. Кони, взоржав, шарахнулись, и один из стражей обнажил ятаган — рубануть змеищу.

— Нет! Никакого оружия! — возопил Служитель, но было поздно: исполинская тень спикировала вниз, и стражник с воплями забился в острых когтях.

Рух подхватила его легко, точно котёнка, и взмыла в небеса. А спустя миг под ноги коней шмякнулась вырванная из плеча рука, по-прежнему сжимавшая клинок…

— Проклятье! — Рыкнул Служитель, осаживая перепуганного воронка. — Рассредоточиться! Укрыться!

Стражи и рабы кинулись врассыпную, а птицы с клёкотом кружили над головами. Темнокожий лысый невольник запустил в пернатую хищницу булыжником, и тут же поплатился: его растерзали даже быстрее, чем стражника. Рухи атаковали на редкость слаженно и жестоко разделывались с незваными гостями: острые клювы и когти вонзались в человечью плоть, как в мягкое тесто, и кровь лилась рекой.

Вепрь спрыгнул на землю, согнулся в три погибели и, прячась за скелетами неведомых тварей, мелкими перебежками добрался до опрокинутого паланкина. Там обнаружился ошалевший от страха раб. Завидев Вепря, бедолага шарахнулся и затараторил что-то на непонятном наречии, а потом вдруг выскочил из портшеза аккурат под когти разъярённой Рух. Она склевала невольника, словно курица майского жука, и, грозно клекотнув, вознамерилась закусить Вепрем. Но…

Он уже добрался до меча.

Первый удар успеха не принёс. Как, впрочем, и второй: клюв у таких птичек покрепче чугуна, а реакция быстрее, чем у горной рыси. Рух взлетела, поднимая крыльями ветродуй, и тут же кинулась на жертву. Вепрь отскочил в сторону, перекатился и ударил наотмашь, не позволяя воткнуть в себя острые когти. Рух атаковала снова, и Вепрь подкатом нырнул под пернатое брюхо, жаля тварину клинком. Птица заверещала, взмахнула крыльями и поднялась в воздух, увлекая Вепря за собой: он вцепился в когтистую лапу мёртвой хваткой.

Сад костей остался далеко внизу, а барханы раскинулись, куда хватало глаз. Рух бесновалась и дёргалась, пытаясь стряхнуть обузу. Взмывала высоко-высоко и камнем падала вниз, кружила, набирая бешеную скорость, да без толку — Вепрь держался крепко и сдаваться не планировал. По крайней мере сейчас, когда они в десяти саженях над землёй, откуда уцелевшие караванщики кажутся букашками.

Пернатая бестия зашла на очередной вираж, и Вепрь мысленно выругался: навстречу, лоб в лоб, стремилась вторая птица, размером превосходящая первую вдвое. В жёлтых глазах тварины полыхал хищный огонь, а пронзительный крик напоминал боевой клич.

Погань!

Пальцы пришлось разжать, и Вепрь полетел вниз. Туда, где маячила груда костей высотой с часовню. Он знал, что разобьётся. Не сомневался даже. Поэтому искренне удивился, когда выжил. Ухнулся на что-то мягкое, приподнялся на локтях и… обнаружил себя в гнезде. Огроменном, размером с загон, гнездище, свитом из гибких южных вётел. Дно было устлано пухом, перьями и… окровавленными обрывками чьих-то одежд. Но не это привлекло внимание Вепря. А три буро-крапчатых яйца. Таких большущих, что для каждого потребовалась бы отдельная телега.

Рухов приплод. Вот же погань! Понятно теперь, кого они так стерегут.

Отчаянный клёкот раздался над самой головой. Вепрь приготовился быть сожранным, но ничего не произошло, хотя птичий грай становился всё громче и яростней. Рухи кружили над ним, но не атаковали. Почему? Боялись ненароком навредить потомству?

Возможно. Как ни крути, птенцы — это святое. А ещё возможно, что…

Ту-дум! Додумать Вепрь не успел: земля сотряслась, будто в недрах пробудились великаны. Ту-дум. Ту-дум!

Костяная гора заходила ходуном, и Вепрь ухватился за обод гнезда, чтобы не вывалиться. Птицы заверещали так, что заложило уши. От новой встряски гнездо накренилось, и одно из яиц — самое большое — быстро покатилось к краю.

Вепрь успел в последний момент. Под истошные крики пернатых он кинулся наперерез и перехватил сбежавшее яйцо, удачно подставив плечо. Пришлось поднатужиться, чтобы водрузить невылупившуюся тварину обратно к братьям и сёстрам. Так-то лучше!

Зачем спас птенца, понять не успел, да и не до этого было: очередная встряска сбила с ног. Вепрь потерял равновесие, вывалился из гнезда и повис, отчаянно хватаясь за торчащие из плотного плетения лозы.

Твою же медь. А падать-то далеко!

Однако испугаться как следует Вепрь не успел: мощный клюв ухватил за шиворот, больно царапнув спину. Сопротивляться не имело смысла, и Вепрь не сопротивлялся. Болтался болванчиком, пока Рух несла его куда-то, постепенно снижаясь.

Птица отпустила его. Просто отпустила и всё. Прицельно сбросила в кучу мелких косточек близ опрокинутого паланкина и улетела прочь.

Ну и дела…

— Ты цел? — встревожился Призрак, когда Вепрь выполз из груды мослов.

Чёртовы кости были везде: угодили под тунику, набились в сапоги, запутались в волосах. Даже во рту обнаружился какой-то хрусткий позвонок. Тьфу ты, пропасть!

— Почему тебя не сожрали? — вопросил подоспевший Служитель. Чёрные глаза его лихорадочно блестели, а рука сжимала ятаган. Не боевой — показушный. С замысловатой вязью по клинку и крупными рубинами в оголовье. Таким только на парадах размахивать.

Почему не сожрали…

Хороший вопрос! Вепрь и сам не знал, но понимал одно: Рухи взволновались не случайно.

Он нахмурился, когда особенно сильный толчок сотряс равнину так, что все кости подпрыгнули. Ту-дум!

Новый удар расколол земную твердь, и на поверхность выпростался небывалых размеров червь: Рухи в сравнении с подземной тварью