На Харроу-Хилл - Джон Вердон

— Что это было? — в её голосе слышался страх.

Её интонация окончательно его разбудила.

Долго он ничего не слышал, кроме шелеста ветерка в зарослях. Вдруг раздался пронзительный вой. Он знал, как звучат вой и тявканье койотов, но этот звук был иным — более резким, на конце переходящим во что-то вроде истерического смеха. Это был не просто койот. Ближайшие волки, даже если предположить, что кто-то из них способен на такое, обитали более чем в ста километрах отсюда, в северных Адирондаках.

Он поднялся с кровати и взял с прикроватной тумбочки мощный светодиодный фонарик.

Мадлен приподнялась на своей половине кровати.

— Думаю, это было на нижнем пастбище.

У Гурни слух был обычный, зато у Мадлен — необыкновенный, и он научился ему доверять. Он подошёл к той стороне дома, откуда открывался вид на пастбище, амбар и пруд. Лунного света, пробивавшегося сквозь облака, хватало, чтобы различить открытые участки ландшафта. Никакого движения он не заметил. Его тянуло включить фонарик и пройти лучом по границе леса, но он удержался. Прежде чем объявлять о своём присутствии, он хотел понять, с чем имеет дело.

Оглядевшись из окон со всех сторон дома, он вернулся в спальню и застал Мадлен за тем, что она запирала окна. Он натянул джинсы, кроссовки и толстовку, достал из верхнего ящика тумбочки свою девятимиллиметровую «Беретту» и сунул её в карман толстовки.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Быстро осмотрюсь вокруг.

— Будь осторожен!

Он вышел так тихо, как только мог, аккуратно притворив боковую дверь. Вместо того чтобы идти по тропе через пастбище, он нырнул в узкую рощицу, отделявшую верхнее пастбище от нижнего, и двинулся по ней вниз — к пруду и амбару. Луна медленно выплывала из-за кромки облаков. Теперь склон холма, залитый серебристым светом, казался неестественно тихим, и Гурни прислушивался к каждому звуку своих шагов.

Дойдя до пруда, он увидел, как на чёрной поверхности вспыхнуло серебро. Лягушки, обычно квакавшие всю ночь напролёт, умолкли. Минуту-другую он простоял в относительной темноте под свисающими ветвями гигантского болиголова, обводя взглядом пруд, затем конец деревенской дороги, затем амбар.

Что-то привлекло его внимание к широкой двери амбара.

Он вынул «Беретту» из кармана и снял с предохранителя. Осторожно выбрался из-под болиголова и приблизился к строению.

Он был в пятнадцати метрах от двери, когда при ярком лунном свете разглядел то, чего надеялся больше никогда не увидеть.

«Я ТЕМНЫЙ АНГЕЛ, ВОССТАВШИЙ ИЗ МЁРТВЫХ»

Подойдя к двери, он включил фонарик. Буквы были тёмно-красными; характерный блеск говорил о том, что текст нанесли совсем недавно.

У амбара было две двери — большая, через которую мог въезжать и выезжать трактор, и обычная входная. Теперь он подошёл ко второй, неслышно повернул ручку, затем распахнул её ударом ноги, направил внутрь луч фонарика, держа «Беретту» наготове.

Убедившись, что в амбаре нет ни Тейта, ни кого бы то ни было другого, он вышел, захлопнул дверь, поспешил обратно в дом и позвонил в управление полиции Ларчфилда, чтобы группа по сбору улик как можно скорее осмотрела место происшествия. Формально это лежало вне их юрисдикции, но вовлекать местных в инцидент, явно связанный с делом Ларчфилда, смысла не было.

34.

Утреннее солнце, уже поднявшееся высоко над горной грядой в безоблачном, густо-голубом небе, освещало цветение старой яблони у курятника и превращало росинки в траве в ослепительные точки света.

Они с Мадлен сидели за круглым сосновым столом, каждый с чашкой кофе. Он распахнул остеклённые двери, впуская в дом утренний воздух, а Мадлен снова их закрыла. Они почти не разговаривали с тех пор, как он настоял, чтобы она уехала из дома и пожила у подруги — по крайней мере на пару ближайших дней или пока очевидную угрозу не удастся нейтрализовать.

Это был не первый раз, когда чья-то безумная воля вторгалась в их жизнь. Всё, что можно было сказать об этом, уже было сказано в прошлый раз. Всё, что оставалось Мадлен, — мрачное смирение перед судьбой. А у Гурни чувство вины за то, что он позволил этому случиться снова.

Теперь он сосредоточился на логистике и снижении рисков. План был отвезти Мадлен с чемоданом одежды и необходимого к Джеральдин Миркл, на другую окраину Уолнат-Кроссинга. Их с Джерри графики работы в психиатрической клинике совпадали, и они обычно ездили туда вместе. Джерри — Экстравертка, всегда радующаяся компании, особенно компании Мадлен; этот факт подтвердился её мгновенным согласием, как только Мадлен позвонила с просьбой об одолжении.

Когда Мадлен ушла в душ и собирать вещи, Гурни спустился к амбару — поговорить с Кирой Барстоу, которая уже с час работала там вместе с одним из своих техников.

— Я взяла образец ДНК, — сказала она, кивая на надпись. — И нашли пару следов обуви на влажной земле перед дверью — думаю, тех же кроссовок, что оставили отпечатки в морге. Никаких признаков проникновения внутрь.

Он кивнул:

— Проверяете следы протекторов? Может, есть отпечатки шин.

— Уже. — Она достала телефон и провела пальцем, переключаясь между двумя снимками следов на мягкой земле. — Первый — с дороги перед коттеджем Кейнов, второй — вот оттуда. — Она указала на участок у амбара, где грязи было больше, чем травы. Рисунки протектора совпадают.

— Хорошая новость в том, — добавила она, — что здесь есть двойной отпечаток, по одному с каждой стороны, даёт точный размер колеи. Если повезёт, сможем прикинуть марку и модель или, как минимум, серьёзно сузим круг.

— Любопытно, — сказал Гурни. — Он не стесняется оставлять следы.

— И надписи на стенах. — Она кивнула на дверь амбара. — Вы прошлой ночью ничего подозрительного не слышали и не видели?

— Сегодня на рассвете мы услышали ужасный вой — пронзительный, громче любого койота или волка. Будто из фильма ужасов. Теперь почти уверен: это был он, желал произвести впечатление.

— Ему показалось мало этого проклятого «восставшего из мёртвых»?

Гурни слегка улыбнулся:

— Спросим, когда поймаем.

Ещё раз осмотрев амбар и не найдя ничего необычного, Гурни вернулся в дом. Пока Мадлен укладывала вещи в сумку, он проверил замки на всех окнах — и наверху, и внизу, — а заодно на французских дверях.

Когда они, наконец, выехали, он сказал Мадлен, что по дороге надо на минуту заскочить в