Солнечный ожог - Сабин Дюран

– С дороги, Али, – сказал он.

Али. Он теряет самообладание.

– Давайте я сфотографирую вас вместе, – сказала я. – Сядь туда, Джон. Рядом с Лулу.

Я силой усадила его на заднее сиденье.

– Да бросьте, – сказала я. – Обнимитесь и улыбнитесь.

Я протянула руку за ее телефоном, и она в растерянности отдала его мне. Она чесала ладонь.

– Я не понимаю – она не узнала тебя на фотографии, которую я ей послала.

Я поднесла телефон к лицу и увидела, что он заблокирован.

– Лулу? Какой у тебя ПИН-код?

– Э-э, 170289, – глухо сказала она. – Мой день рождения.

Я вбила код в телефон.

– Улыбнитесь, – повторила я. – Джонни?

В этот момент он должен был проявить свое обаяние. Изменить ее угол зрения. Придумать какую-нибудь историю. Давай, Шон, твой выход.

– Быстрее, Али, – сказал он.

Лулу сверлила его взглядом.

– Так ты учился в колледже Мальборо с братом Кэрри или нет?

– Восхищаюсь твоей памятью, – сказала я. – Мои школьные деньки, кажется, были так давно. Давайте, ложитесь на спину. Сделайте вид, что сегодня вы провели лучший день в своей жизни. Признаем честно, так и есть.

Она снова приподнялась на локтях, ее губы начали растягиваться в улыбке, но взгляд оставался непроницаемым.

– Ты сказал, что приезжал на встречи выпускников – сказал, что вы каждый год вместе катались на лыжах. Почему ты только что назвал ее Али?

Да что с ним такое? Его лоб был нахмурен, рот приоткрыт, с уголка губ свисала ниточка слюны. Он смотрел мимо нее, сфокусировав взгляд на корпусе соседнего судна. Ему было достаточно просто потянуть время. Десять минут – этого нам бы хватило, чтобы выбраться отсюда.

Морщины, бегущие вниз от его рта, как будто стали глубже; в его щетине и бровях мелькала проседь. Его лицо обычно было живым, активным, подвижным. Сейчас, когда оно не двигалось, у него был глупый вид. Он казался старым.

В тот момент мне показалось, что он чувствует себя униженным. Вспоминая об этом, я понимаю, что была не права. Он планировал свой следующий ход.

Оттолкнувшись от сиденья, Лулу попыталась встать, но их ноги были переплетены, и она тут же рухнула обратно.

– Ты вообще учился в Мальборо? – спросила она, скрестив руки на груди, словно хотела защититься. – Ты хоть в Валь-д’Изер был?

– Да какая разница? – Я протянула руку, чтобы помочь ей встать. – Идем. Примем душ, потом выпьем чего-нибудь.

В этот момент Шон наконец начал говорить.

– Лулу, – сказал он полным раскаяния голосом. – Прости. Я чувствую себя ужасно.

– Что? – Она издала звук, немного похожий на смех, но более приглушенный. Словно ее голосовые связки не знали, что им нужно делать.

Он бросил на нее взгляд из-под ресниц, сложил руки в молитвенном жесте – вылитый застенчивый школьник.

– Ты права. Не учился. Не был. Я увидел тебя вчера на пляже. Ты понравилась мне внешне. Я нашел предлог, чтобы начать разговор, – вот и все.

Отстранившись, она удивленно воззрилась на него.

– Но… – Ее губы изогнулись в подобие улыбки, только она не улыбалась. – Ты знал мое имя.

– Оно было на багажной бирке.

– Ты знал кучу всего обо мне.

Она поднесла руку к волосам. Повисев немного в воздухе, рука рухнула обратно. Она перевела взгляд на меня. Я пыталась улыбаться. К горлу подступало что-то кислое.

– А ты? Как там тебя? Али или Элли? Ты вообще его сестра?

Долгое молчание.

– Это отвратительно. – Скосив глаза, она подняла руки вверх, ладонями вперед, словно останавливала поток транспорта и с презрением вопрошала в пространство: «Кто эти люди?» – Так вы что, типа вместе?

Поджав губы, она встала и сделала шаг по направлению к борту лодки, подняв одну ногу, чтобы взобраться на пирс.

Вытянув руку, Шон схватил ее за локоть. Она повернулась, попыталась выдернуть руку. Он держал крепко, и она скривилась, собираясь с силами, чтобы высвободить руку. Но как только она дернула рукой, он, видимо, сам отпустил ее локоть, потому что она потеряла равновесие. Ее правая нога уже была поднята, и она по инерции начала заваливаться на бок – сначала довольно медленно, затем быстрее. Я не слышала хруста, но она грохнулась, с шипением выпустив воздух из легких, и как-то обмякла на полу. Только что она стояла – и вот уже лежит там, искореженная, перекошенная, одна рука завернута за спину, другая прижата к полу ее телом, ноги раскинуты в стороны.

Удар был негромкий. Лодка не закачалась, плеска воды о борт не последовало. Я ожидала, что она сейчас встанет, обматерит нас, но она просто лежала на боку и не двигалась. Ее глаза были полуприкрыты, взгляд остекленел.

Я вскрикнула и кинулась вперед. Шон оттолкнул меня.

– Она ударилась головой? У нее травма? – вопрошала я. – О боже! Это серьезно? Что нам делать? Она без сознания? Не двигай ее. Пусть лежит на месте. Я вызову скорую. – В руках я по-прежнему сжимала ее телефон. – 999. Что за черт? Какой номер во Франции? Как она? Лулу, ты как? Нам нужна скорая. Какой там у нее ПИН-код? – Я закричала что есть мочи: – На помощь!

– Да заткнись ты. – Он протянул руку – то ли схватить меня хотел, то ли телефон отобрать, но я увернулась. – Слишком поздно.

Я уже видела смерть вблизи, и в тот раз тело буквально за минуту перестало функционировать: все сложные процессы жизнедеятельности – перекачка и распределение крови, возбуждение нейронов – просто остановились. Люди говорят, что жизнь и смерть разделяют доли секунды. Но сейчас это казалось полной бессмыслицей.

– Что ты имеешь в виду? Почему слишком поздно?

– Она не дышит, Али.

– Дышит. Я ее видела. Ее грудная клетка двигалась. Ей просто нужна скорая.

– Слишком поздно, Али.

– Нет. – Я попыталась протиснуться мимо него, но он склонился над ней, свободной рукой оттесняя меня в сторону. Я ухитрилась лягнуть его – мощно пнула пониже талии, и он, изогнувшись, схватил меня за ногу. Я потеряла равновесие и упала. Ударившись о борт лодки, я лежала, с трудом переводя дух. – Я видела, как она дышит. Как поднимается ее грудная клетка.

Наклонившись, он поднес ухо к ее губам и долго так стоял – может, целую минуту.

– Да. Ладно. Может быть, – сказал он.

Я приподнялась и заняла сидячее положение.

– Может быть? – Сердце бешено колотилось у меня в груди. – Что значит «может быть»? Она дышит или нет?

– Ты права. Я что-то слышу, – изможденно сказал он.

– Слышишь? Она дышит. Она жива, – выдавила я из