Крик в темноте - Оливия Нортвуд
Они строили свои недоотношения как высотку на фундаменте из внезапного секса, страсти, которой он не чувствовал уже много лет, и прошлого, полного песка и пулеметных очередей. Сооружение, которое складывалось из их совместных усилий, было намного прочнее, чем брачные узы у некоторых супружеских пар. Уж точно крепче, чем его собственный брак. Он любил ее как женщину, которой у него никогда не будет, и радовался, что не способен полюбить ее иначе. Она была пунктиром из ослепляющих и коротких вспышек на уверенной прямой его существования. Он был убежден, что в мире не было мужчины, способного ее удержать, сделать женой и матерью.
Он не видел ее уже больше года. В последний раз они встречались в Сирии. Когда вертолет ЦРУ приземлился на аэродроме возле военной базы, специальный агент Джиа Хейгер спрыгнула с его подножки и осмотрелась. Лопасти еще крутились, ветер трепал ее темные волосы и задирал вверх черный пиджак. Он сидел в штабе и наблюдал за ней из окна, пока Джиа шла к пропускному пункту. Из-под подошв ее грубых ботинок летела пыль. У него потяжелело в груди, когда она без стука вошла в его кабинет и закрыла за собой дверь на замок. Он знал, что ее не должно быть здесь, у нее было много работы в Штатах, а у них в последнее время все было спокойно. Хейгер улыбнулась, запрыгнула на его стол поверх документов и стала расстегивать рубашку. Вечером того дня, когда Джиа поднялась на борт военного вертолета, ему позвонила жена. Он уже много дней собирался позвонить сам, но постоянно откладывал. Пару лет назад он обнаружил, что им стало не о чем говорить. Он пытался вспомнить, о чем они говорили в самом начале, когда она еще не была его женой, а он не был полковником. На самом деле у них довольно долго все было хорошо. Она верно ждала его из бесчисленных командировок, сначала одна, бросалась в его объятия и не хотела отпускать, позже уже с ребенком на руках, но не менее пылко. Она плакала каждый раз, когда ему, сопливому сержантику, удавалось не свалиться с ног после очередной операции, дождаться своей очереди к телефону и позвонить ей, сказать, что в этот раз пронесло. Иногда ему казалось, что он превратил ее жизнь в кошмар бесконечных прощаний, ожиданий, слез и встреч. Но она никогда не жаловалась. В последнее время он звонил, чтобы узнать, как дела у их дочери. Но она не набирала ему сама. Поэтому этот ее звонок встревожил его с самого начала. А когда он услышал, что его спокойная, рассудительная и всепрощающая жена в истерике, понял, что все плохо.
Он узнал Джиа сразу, как только подъехал к бару-пивоварне в индустриальном районе. На парковке стояли траки, насколько он мог понять, водители спали в кабинах, дожидаясь очереди на погрузку в доках. Машина Хейгер стояла в дальнем углу под перегоревшим фонарем. Джиа курила, прижавшись к ее боку спиной. Спешно бросив машину на противоположном конце, он вышел из салона и даже не потрудился заблокировать двери. Он уже потерял больше, чем мог себе представить, ему было плевать на старый «Додж».
– Привет. – На секунду ему показалось, что она хочет его обнять.
– Ты принесла?
Он не хотел говорить с ней, не хотел на нее смотреть. В ее глазах он видел тот яркий солнечный день, ее белую рубашку, бледную кожу на бедрах с отпечатками его ладоней и собственное жалкое отражение. Пока он занимался с ней сексом на столе, его жена на другом конце света в одиночку проходила через ад. В голосе Джиа он слышал крики жены и свои беспомощные вопросы.
– Если я снова скажу, что тебе не стоит в это лезть и не стоит это видеть, это что-нибудь изменит? – Она бросила окурок на асфальт и потушила подошвой ботинка.
– Ты знаешь, что нет.
– Послушай… – Джиа коснулась его плеча, сжала через ткань и слегка погладила. – Я все равно должна сказать. Самым правильным решением будет пойти в полицию. У тебя теперь есть доказательства. Ты должен обратиться с этим в полицию.
– Но я не стану. Ты не понимаешь, Джи. Она моя дочь.
– Знаю. И поэтому тебе не стоит это видеть. Я смотрела видео. Просто послушай меня: тебе не стоит это видеть.
– Я должен.
Он вытащил из кармана ее куртки пачку сигарет, губами достал одну и закурил. Когда после исчезновения его дочери прошел почти год и работа с полицией не принесла никаких результатов, он позвонил Хейгер. Поначалу он все еще надеялся найти дочь живой. И первое, что пришло в голову: секс-трафик. Ее могли похитить и продать в сексуальное рабство. Спустя несколько месяцев бесплодных поисков человек Джиа из отдела ФБР по расследованию сексуальных преступлений предположил, что скорее всего им нужно сменить вектор. Джиа подключила еще кого-то, у кого был более высокий уровень доступа, кого-то, кто занимался расследованием преступлений в даркнете. Он не включался в процесс, потому что ничего в этом не понимал. Он продолжал искать дочь, как мог: донимал полицейских, ее друзей, преподавателей и ректора Вашингтонского университета. Обзванивал больницы в разных штатах, наведывался в притоны, в ночлежки для бездомных, беседовал с кассирами на вокзалах, просматривал тысячи бесполезных записей с камер видеонаблюдения, до которых получалось добраться в обход закона. Но ему не удалось ее найти. Когда ее нашли люди Хейгер из ФБР, ее не было в живых.
– Я сильно подставляюсь. И мой человек из ФБР тоже. Если об этом узнает кто-нибудь из руководства, я в лучшем случае могу надеяться на увольнение. Ты осознаешь это?
– Да.
– И все равно не отступишься?
– Нет.
– Ладно. – Она подняла голову вверх, выдохнула в стылую февральскую ночь и протянула ему флешку. – Я тебе задолжала.
– Это не так. – Они оба вспомнили операцию, когда Джиа чуть
