Анатомия мести - Александра Райт
«Денег хватило, а вкуса нет. — Следом за этой мыслью пришла другая: — Оформления этого интерьера, похоже, не касалась женская рука, а значит, Мигель, вероятно, жил один». Роан обошёл телевизор и установил прослушку на заднюю стенку. Затем перешёл в кухню, осмотрелся, и там, на самом верху, Хьюз обнаружил заросший пылью комбайн, которым не пользовались, судя по всему, никогда, и приклеил прослушивающее устройство на дно прибора.
Вернув комбайн ровно на то место, где он стоял прежде, Роан прошёл через гостиную к спальне. Уже стоя у двери, он услышал скрип половицы. Роан обмер, сердце ушло в пятки. Прошло несколько секунд, прежде чем он снова смог пошевелиться. Он качнулся с ноги на ногу и снова услышал скрип. Роан с облегчением вздохнул, но его опять отвлёк посторонний звук. Он поднял взгляд вверх, к источнику звука: весь угол был затянут паутиной, в середине застряла жужжащая муха, которая изо всех сил трепыхалась, пытаясь высвободить крылья из липкой ловушки. Паук не спешил расправляться со своей жертвой; спустившись на тонкой нити, он будто наблюдал за Роаном. Первым желанием мужчины было снять ботинок и прихлопнуть гада, но это не только лишний шум, но и потеря времени.
— Мерзость, — прошептал Роан и потянул дверь на себя. В спальне мебели было немного, поэтому самым удачным местом для микрофона Роан посчитал пространство за картиной, висящей над кроватью. Ещё одно устройство он спрятал в плафоне светильника в ванной, другое — на террасе за цветочным горшком с кактусом, будто здесь и без того было недостаточно кактусов. И, уже уходя, поместил ещё одно устройство на переднем крыльце дома, снизу, так, чтобы его не было видно и не попала дождевая вода. Роан убедился в том, что все оставленные им жучки работают, и поспешил убраться со двора.
В уличном передвижном киоске в паре кварталов от дома Мигеля Роан купил два тако и воду. Ему не нравилась мексиканская кухня, но времени на то, чтобы питаться в европейских ресторанах, у него не было, да и светиться было нельзя. Роан присел на низкий забор у дороги и перекусил, глядя на проезжающие мимо автомобили. Он помнил, как они впервые приехали в Мексику с Натали, это было за два года до рождения Катарины. К тому моменту мать Роана уже умерла, и он очень тосковал по ней. Тогда Натали уговорила его отправиться на отдых, чтобы немного развеяться. Правда, были они с другой стороны, в Канкуне. По прилёте Хьюзы арендовали авто и исследовали побережье: валялись на пляжах, ели фрукты, купались в сенотах[6], бродили по руинам поселений майя, постепенно возвращая его вкус к жизни. Эти десять дней стали для них терапевтическими как лично для каждого, так и для их семьи в целом. В одном из супермаркетов Тулума, самого эклектичного городка на побережье, они примерили сомбреро, взяли в руки маракасы и попросили продавца их сфотографировать. Это фото стояло сначала на кухне их съёмного жилья, затем — в спальне своей квартиры, а после — на каминной полке их семейного дома. Фото стояло там до самого конца, его поглотило пламя вместе с его любимыми детьми. У человека можно отнять всё, но только не память. Порой казалось, лучше забыть, как ты был счастлив раньше, это облегчило бы страдания сейчас, но когда начинаешь задумываться об этом, то понимаешь, что, по сути, кроме воспоминаний, у тебя ничего и не осталось. Лишиться ещё и их означало бы стать живым мертвецом. Иногда Роан действительно хотел умереть, он и сейчас не хотел жить, но прежде он должен был завершить начатое. Иначе ни на том, ни на этом свете ему бы не было покоя. Роан не был уверен в том, что ему станет легче, но точно знал, что иначе поступить не может.
Покончив с трапезой, Роан выбросил жирный мешочек из-под тако в урну, а бутылку забрал с собой: ни к чему было разбрасываться своей ДНК. Он поймал проезжающее мимо такси, залез на заднее сиденье и протянул водителю блокнот. На этот раз Роана интересовал дом Себастьяна. Таксист не стал возражать, и Хьюз заключил из этого, что Себастьян живёт в более благополучном районе. Так оно и оказалось: через пятнадцать минут водитель остановился на симпатичной улице с большими домами за высокими коваными заборами. Здания, как в и большей части Тихуаны, здесь были разноцветными, но, в отличие от других мест, дворы были чистыми, дороги — ровными, а соседи — тихими. Пожалуй, соседи были даже чересчур тихими: прямо в конце улицы начиналось кладбище, но не такое серое и угрюмое, как то, на котором он похоронил своих детей, а расписное, почти весёлое. Ограда кладбища была изрисована граффити. На рисунках были изображены сахарные черепа, танцующие мертвецы и Санта-Муэрта в красивом цветочном венке. Все они были счастливы. Даже мёртвые были счастливее Роана. Возможно, и он сможет улыбнуться, когда это кладбище пополнится его врагами. Ничто иное уже не могло принести ему радость. Радость Роана осталась в прошлой жизни, когда Катарина и Доминик ещё были с ними, а Натали была здорова, счастлива и ещё не вычеркнула его из памяти.
Роан заплатил за поездку, но не спешил выходить. Сквозь узор кованой ограды он заметил во дворе дома Себастьяна двух мужчин и женщину. Хьюз понимал: чем дольше сидит в такси, тем больше вызовет подозрений у водителя и тем больше подозрений машина вызовет у хозяев дома. Роан похлопал таксиста по плечу и сказал, что перепутал адрес. Водитель проехал ещё три двора и высадил Роана там. Теперь Хьюз столкнулся с новой проблемой: из-за резных заборов он не мог подойти ближе и остаться незамеченным, а то, что дом стоял в середине улицы, ещё сильнее осложняло задачу. Никакой возвышенности, никаких кустов и деревьев, только редкие кактусы. Они хоть и были выше Роана, но скрыть его не могли. Он решил попробовать зайти с другой улицы, через соседей Себастьяна, с которыми тот делил задний двор. Роан прошёл до конца улицы, до самого кладбища, и свернул. Когда нашёл нужный дом, то едва не зарычал
