Под зонтом Аделаиды - Ромен Пуэртолас
Сейчас, когда пишу эти строки, я прекрасно понимаю, насколько эгоистичной и наивной была в ту пору но позволю себе напомнить: мне было двадцать лет. Можно ли упрекать двадцатилетнюю девушку в том, что она ничего не ведает о делах любовных и думает только о себе? Я принадлежала, как мне открылось со временем, к тем женщинам, которые ревнуют мужчин к их прошлому, к любовницам, что был и у них раньше. Да, это глупо, ведь Мишелю исполнилось тридцать два, и, право слово, вполне естественно, правильно и даже обнадеживающе, что у него уже был роман, а возможно, и не один… Тем не менее, представляя его с Розой, которая с недавних пор присутствовала в моих мыслях денно и нощно, я невольно видела в их связи двойную измену, как будто они оба меня предали. Странно об этом говорить, но я успела сблизиться с мертвой Розой, и наши отношения вышли за рамки профессиональных. Женщина, которую я никогда не встречала в жизни и видела лишь на фотографии не лучшего качества, стала моей подругой после смерти. Я сама удивлялась столь странной идее и задавалась вопросом, не схожу ли я с ума. Так или иначе, мне нельзя было злиться ни на Мишеля, ни на Розу из-за их романа, я не имела на это права.
Я вылезла из ванны, убрала за собой, прополоскала рот и поплескала в лицо водой из-под крана. Потом подобрала осколки цветочного горшка и выбросила их в мусорную корзину. Сложила всю рассыпавшуюся землю в шляпную коробку, посадила туда розовый куст, который, к счастью, не пострадал, и, словно в знак извинения, щедро его полила. Если я люблю Мишеля, мне придется делить его с Розой, вернее, с памятью о ней, и это будет самый странный менаж а труа, самая необычная «жизнь втроем» из всех возможных.
Я изложила Клоду и Катрине свою версию того, как Мишель мог вырвать страницы из дневника Розы:
– Однажды утром Мишель, как обычно, работал на почте, а точнее, на складе, где сортируют письма. Когда он раскладывал корреспонденцию по разным ящикам, ему в руки попался пухлый конверт, который сразу привлек его внимание – Мишель узнал почерк Розы. В качестве адресата она указала Маризу Озёр, что еще больше раздразнило его любопытство. Мишеля охватило неодолимое желание узнать, что там внутри. Конверт был довольно тяжелый – значит, в нем лежало не только письмо. Сквозь бумагу прощупывалась книга или тетрадь. Всего-то и нужно было подержать конверт над паром от кипящей в кастрюле воды, после чего преспокойно открыть его, заглянуть внутрь, выяснить, что за тайны у невестки с золовкой, и снова запечатать конверт. Любопытство – ужасный порок, Мишель об этом знал, но Роза ведь могла что-то написать о нем самом. Он знал, что Роза с Маризой довольно близки. Если Мариза все узнает, это будет катастрофа. Никто не должен даже догадываться о его романе с Розой. Он сунул конверт в карман и продолжил сортировать почту. Вечером, вернувшись домой, Мишель вскипятил немного воды. В большом конверте оказались письмо и еще один конверт с предупреждением: «Вскрыть только в случае беды». Сердце Мишеля заколотилось сильнее. Он прочитал письмо, и сомнений в том, чем именно Роза хочет поделиться с Маризой, у него не осталось: Роза давала понять, что она в опасности. Мишель открыл второй конверт тем же способом, что и первый, и нашел в нем красную тетрадку. Ему достаточно было наспех пролистать страницы, чтобы убедиться: это личный дневник Розы. Тогда он уселся и принялся читать. Повествование его взбудоражило. Возможно, охваченный гневом, он даже хотел сжечь дневник Розы, но позднее его осенило: эти записи дают ему шанс, который нельзя упустить. Достаточно будет вырвать страницы, на которых речь идет о нем самом, а в остальном же повествование Розы свидетельствует об ухудшении отношений между ней и Кристианом, и прервется оно как раз на том месте, где она впервые упоминает о побоях. Да-да, читатель, не ведающий о том, что написано на вырванных страницах, может прийти к выводу, что Кристиан начал ее бить. Это будет вполне логично. И, если с Розой произойдет несчастье, все подозрения неизбежно обратятся на ее мужа. Это был подарок судьбы, от которого Мишель не мог отказаться. Он нашел подходящее место в повествовании и вырвал последующие страницы, где рассказывалось о нем – об их встрече с Розой, о завязавшихся отношениях, поначалу идиллических, затем о размолвках и, наконец, о том, как он напал на нее в Урочище. Виновником избиения Мишель тем самым назначил Кристиана. Он стер все следы собственного присутствия в жизни Розы, сделался невидимым, каким никогда еще не был со дня переезда во Францию. Когда с «редактурой текста», так сказать, было покончено, он положил красную тетрадь и письмо обратно в конверты и заново все запечатал. На следующий день Мишель принес послание Розы на почту и положил в нужный ящик для доставки. А ночью он спал безмятежным сном человека, который только что благополучно нашел решение проблемы.
Я закончила речь и окинула взглядом свою скромную аудиторию.
– Значит, Мишель убил Розу, – с некоторым недоверием подвела итог услышанному Катрина.
– Не знаю. Я ни в чем не уверена. Мне казалось, что Мишель со мной честен, но вдруг обнаружился обман.
– И что мы теперь будем делать? – спросил Клод.
– Полагаю, надо еще раз поговорить с нашим клиентом.
Я снова пришла к Мишелю в камеру следственного изолятора города М.
Его настроение как будто ухудшилось с моего недавнего визита – куда-то исчезли самоуверенность и беспечность. Происходящее, похоже, теперь уже не оставляло его равнодушным. Он не брился несколько дней, был в измятой, грязной одежде.
– Эта история со страховкой беспокоит меня куда меньше, чем… чем дневник, Мишель. Чем то, что Роза поведала на страницах, которые затем были вырваны… Я задам тебе два вопроса. И хочу, чтобы ты ответил мне с предельной откровенностью. Это ты вырвал страницы из личного дневника Розы Озёр? Ты был любовником Розы? Я хочу услышать честный ответ сейчас от тебя, твоим голосом и
