Под зонтом Аделаиды - Ромен Пуэртолас

Роза сама отдала мне их. После нашей ссоры в Урочище я ничего не слышал о ней очень долго. Думал, мы больше никогда не увидимся. Но не так давно она вдруг снова объявилась. Пришла на почту и сказала, что будет ждать меня в кафе после окончания рабочего дня. Мне в итоге удалось выкроить время пораньше, в перерыв, – не терпелось узнать, что ей нужно. Выглядела она не очень. Дала мне эти вырванные страницы, попросила их сберечь, потому что там написано обо мне и она, мол, не хочет, чтобы их кто-нибудь прочитал. Все это время она смотрела только на меня, видела только меня. Как прежде, мы были вдвоем. Я прочитал ее записи при ней и спросил, где остальные. По листам бумаги было видно, что они вырваны из тетради, значит, она вела дневник. Еще я спросил, зачем она их вырвала. Роза ответила, что дневник в безопасном месте, а что там написано – меня уже не касается. Я спросил о ее ребенке, она ответила, что с ним все в порядке. Роза изменилась, была гораздо спокойнее, чем в прошлый раз. Мне показалось, она сожалеет о том, что между нами произошло. И еще она была до смерти напугана. Я не знал, чего она боялась в тот момент, но сейчас понимаю – она боялась Кристиана. Я накрыл ее руку своей ладонью. Она мне улыбнулась, убрала руку, извинилась, сказала, что ей пора, встала и ушла. С тех пор я ее больше не видел. О ее смерти узнал несколько недель назад, как и все, из газеты…

Мне понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное.

– Ты уже лгал мне, Мишель, как же я могу тебе снова поверить? Откуда мне знать, что ты снова не лжешь, что ты не пытаешься воспользоваться моим доверием, чтобы себя защитить?

– Я был честен с тобой. С первой секунды, когда увидел тебя в этой камере. Мои чувства к тебе искренние. – При взгляде на мое бесстрастное лицо он пришел в смятение. – Я ничего не могу сделать, чтобы тебя в этом убедить. Просто посмотри на меня и рассуди сама.

Я на него посмотрела и увидела перед собой несчастного человека, не имевшего ничего общего с тем мужчиной, в которого я когда-то влюбилась. От того мужчины остались одни осколки. Звезды в его глазах, сиявшие в тот день, когда он подарил мне розовый куст, в тот день, когда мы занимались любовью, погасли. И все же я не перестала его любить. Где-то глубоко в душе Мишеля еще оставалось то, что вскружило мне голову. Надо было только это найти. И тогда я подумала, что его сложно любить, но так прекрасно. Мне очень хотелось ему верить, хотелось, чтобы все, что он только что рассказал, было правдой. Тогда я смогу любить его всем сердцем, не холодея от страха.

– У меня тоже были чувства к тебе, – осмелилась я начать, но не смогла продолжить.

Мое молчание как будто бы огорчило его больше, чем прошедшее время в этой простой фразе.

– Насчет испанского ресторана… – снова заговорила я. – Ты туда водишь всех своих возлюбленных? С Розой ты тоже туда ходил, это есть в ее дневнике. И каждой ты даришь цветок?

– Ресторан показала мне Роза, она была там раньше с Кристианом. Да, я ходил туда с ней. Но цветок я подарил только одной женщине.

– Ну да, Розе, потому что купить цветок мне ты не мог – какой-то мужчина успел забрать весь букет.

– Я подарил цветок только одной женщине, – повторил Мишель. – Цветок из салфетки. Я подарил его тебе. – Он накрыл мою ладонь своей, и по всей руке у меня пробежала дрожь, от которой дыбом встали тонкие светлые волоски. – И еще я подарил тебе розовый куст… Потому что, милая, ты заслуживаешь…

– … Большего, чем цветок из салфетки, – докончила я за него. – Да, я в курсе.

– Ты сказала, что у тебя «были чувства» ко мне. «Были». Значит, ты больше ко мне ничего не чувствуешь?

– Не знаю, – сказала я, а потом высвободила руку, встала и ушла, как это до меня сделала Роза несколько месяцев назад.

Я пребывала в еще большем смятении, чем раньше. Голос разума во мне говорил, что Мишель убил Розу Озёр, потому что она отказалась уйти от Кристиана, потому что была беременна от мужа, потому что Мишель не понимал, как она могла предпочесть Кристиана ему, когда он предлагал любовь, а муж – безразличие. Да, Мишель ее убил за все плохое, что она ему сделала, за то, что воспользовалась им в своих интересах, за то, что играла с его чувствами. А может, у него была более прагматичная цель – получить деньги по ее страховке на случай внезапной смерти. С другой стороны, передо мной будто приоткрылась завеса и появилась Роза, которую я не знала. Но ведь Мишель мог придумать эту Розу – манипуляторшу и злыдню. Или она на самом деле была такой?

Но и сердце мое тоже не молчало. Было в этой истории нечто, не дававшее мне покоя. Мишель казался искренним, когда заявил, что не знал о страховке и что это не он вырвал страницы из дневника Розы. Он казался искренним, когда рассказывал об их последнем свидании – о своих чувствах, о неправедном гневе Розы, о ее озверелой жестокости. Что, если он говорил правду? Что, если Мишель был именно тем человеком, которого я увидела в нем с самого начала, а версия их отношений, изложенная Розой в красной тетрадке, – ложь? Или даже не ложь, а выдумка, в которую она в конце концов сама поверила из чувства самосохранения? Человеческий разум вполне способен на такие игры в прятки. Голос сердца кричал мне, что Мишель не лжет, что надо на сей раз ему поверить, и я, признаться, отчаянно желала верить, хоть и злилась на себя за это. Любовь воистину слепа – теперь у меня было тому доказательство, иначе как объяснить, что я по-прежнему питала к нему те же сильные чувства, несмотря на его изначальный обман, на лживые слова о том, что он не был знаком с Розой?

Если сейчас он говорит правду, значит, вполне может быть, что Роза сама вырвала из своего дневника записи, бросающие тень на Мишеля, перед тем как отправить дневник Маризе. Но почему? Чтобы дискредитировать того, кого она действительно боялась, то есть Кристиана? Что, если она пыталась спасти Мишеля? Быть