Под зонтом Аделаиды - Ромен Пуэртолас

Мишель вперил взгляд в деревянный стол, за которым мы сидели, провел ладонями по рассохшимся доскам, истерзанным временем и грубыми руками арестантов, затем произнес:

– Да, я был любовником Розы.

Я ждала именно такого ответа, но все равно его признание меня потрясло.

– Мы любили друг друга, – добавил он. – Поначалу.

– Мишель, избивать женщину – не лучший способ убедить ее бросить мужа. Тем более беременную женщину.

Он уставился на меня во все глаза, будто хотел наброситься. А я задалась вопросом, как эти руки, чьи ласки доставили мне столько удовольствия, могли быть такими жестокими с другой женщиной. С женщиной, которую, по его словам, он любил.

– Я никогда не бил Розу! – заявил Мишель.

– На вырванных из ее дневника страницах черным по белому написано, что бил.

Мишель тряхнул головой и пожал плечами:

– Ты видишь только темную сторону нашей истории, и это неудивительно. Но я не зверь, вопреки твоему убеждению, а Роза не такая святая, как ты думаешь. Это она меня избила!

Я не смогла сдержать смешок:

– Мишель, у тебя рост под метр девяносто! Ты не заставишь меня поверить, что Роза тебя хоть раз ударила.

– Ты не знала Розу. Она умела быть нежной, но порой становилась жестокой. Она влюбилась в меня поначалу, я в этом не сомневаюсь, для нее я был, наверное, диковинкой, экзотикой, но быстро превратился в пустую забаву. Да, она со мной забавлялась, наш роман для нее был поводом отвлечься, забыть о своих садах-огородах. Она жаловалась мне на свою жизнь, но никогда бы от нее не отказалась ради меня. И под конец она меня уже не любила. Я не сразу это осознал, и еще больше времени мне понадобилось, чтобы с этим смириться. Знаешь, она играла со мной, дразнила, намеренно причиняла боль и потешалась, видя, что я схожу по ней с ума. Она смеялась надо мной. Рядом с ней я чувствовал себя в раю, а в следующую секунду попадал в ад. У нее было всё: свой дом, муж, деньги, скоро должен был родиться ребенок. У меня же не было ничего. И после нашего романа это я остался ни с чем, а не она. Ты говоришь об избиениях, но это случилось всего один раз, по счастью, один-единственный. В тот день, в Урочище. И это не я ее избил, а она меня. Вопреки тому, что написано на вырванных страницах ее дневника, на тех, что я прочитал – только их, остальное мне неизвестно, – не она хотела со мной расстаться, а я с ней. Да, это я хотел все прекратить и назначил последнее свидание, чтобы сказать ей об этом. Я купил ей духи – это был прощальный подарок. Я больше не мог выносить боль, которую она мне причиняла. И тогда Роза пришла в ярость. «Ты хочешь меня бросить? Да ты же от меня без ума! И потом, не тебе решать, расстанемся мы или нет, не тебе!» – кричала она. Я всю жизнь буду помнить эти слова и то, как она их произнесла. Это была уже не моя Роза. «Я хотела сказать тебе, Мишель, что у меня будет ребенок». Она прижала ладонь к животу – он еще не сильно округлился, по крайней мере под платьем было незаметно. Меня эта новость как громом поразила. Роза шагнула ко мне, погладила по щеке, вдруг сделалась ласковой и влюбленной. Но я уже слишком хорошо ее знал, чтобы понимать: она лишь притворяется милой девочкой, стараясь добиться того, что ей нужно. В тот раз у нее ничего не вышло. «Ребенку нужен отец, я не могу уйти от Кристиана прямо сейчас, – сказала она, – но потом я уйду, клянусь тебе. Ребенку нужен отец, а мне нужен ты». Она потянулась ко мне губами, хотела поцеловать, но я давно принял решение. Я отстранился: «Все кончено, Роза. Надеюсь, ты будешь счастлива с мужем и ребенком». После этих моих слов она будто обезумела. Видела бы ты ее лицо – в нее словно дьявол вселился. Она накинулась на меня, отхлестала по щекам, принялась осыпать ударами. Мне пришлось защищаться – я выставил вперед руки, она начала лупить по ним кулаками. Никогда бы не подумал, что в хрупкой женщине столько силы и ярости – удары сыпались градом, налетали вихрем. Мне все же удалось схватить ее за запястья, чтобы остановить. Я боялся не столько за себя, сколько за нее и за ребенка, думал, она случайно может сама себе нанести травму, понимаешь? Мне пришлось крепче сжать ее руки, потому что она бесновалась, как дикий зверь, билась в истерике, я в жизни не видел такой бешеной жестокости – она себя уже не контролировала, впала в неистовство. Пытаясь сдержать Розу, я споткнулся и машинально уцепился за ее платье – оно порвалось, пуговицы отлетели. И тогда я упал на землю, ударился головой о камень и потерял сознание. А когда пришел в себя, ее уже не было. Затылок у меня раскалывался от боли. Я пощупал его рукой – на пальцах осталась кровь. Потом я сел на последний автобус до М. и поехал в больницу. К счастью, рана была не опасной. Мне только наложили пару швов.

Он повернул голову, и я увидела шрам под курчавыми волосами.

– Должна признаться, я совсем запуталась, Мишель. Уже не знаю, чему верить, но думаю, что, если я наведаюсь в ту больницу, мне будет несложно получить подтверждение врача, который накладывал тебе швы.

– Да, – кивнул он, снова обретая надежду.

– Только эта медицинская справка не докажет, что Роза сама на тебя напала. Может, ты начал ее избивать, а она тебя толкнула, защищаясь, ты упал и ударился о камень.

– Верно, так тоже могло быть, – признал он, и надежда снова погасла в его глазах, будто я нажала выключатель.

– Если Роза действительно так разозлилась на тебя, как ты говоришь, почему же она застраховала свою жизнь в твою пользу?

– Да, для меня это тоже необъяснимо. Я не понимаю, ты должна мне верить. Клянусь, я вообще не знал, что она оформила страховку! Пару раз я говорил ей о проблемах с деньгами. У меня жалованье ниже, чем у других работников, которые выполняют те же обязанности, что и я. Во Франции не любят иностранцев.

– Это ты вырвал страницы из дневника Розы?

– Нет! – снова возразил он (меня раздражало, что всякий раз у него находятся свои аргументы). –