Дом молчания - Донато Карризи

– Поужинаете? – спросила она с ноткой участия в голосе.

– Нет, спасибо, – отказался Джербер.

За последние дни он даже похудел на сколько-то килограммов – брюки стали широковаты в бедрах. Пьетро отчетливо почувствовал себя чужим в этой роскошной гостиной. А вот Иво и Сусана вписывались в нее идеально. Он – в синем блейзере, полосатой сорочке, кашне и с белым платочком в кармашке, она – в обтягивающих брючках, подчеркивающих стройные ноги, и мягком бежевом свитерке, открывающем плечи.

Рассказ Молчаливой Дамы, судя по всему, подходил к концу. Вполне вероятно, Матиас освободится от проклятия, тяготевшего над ним во сне. По крайней мере, Пьетро на это надеялся.

– Возможно, скоро все разрешится, – не вдаваясь в детали, сказал он.

– Почему вы так думаете? – встрепенулся Иво, оживившись.

– Честно говоря, не могу объяснить, – признался Джербер. – Просто Матиас понемногу перестает бояться своего бессознательного.

– А как насчет… – Сусана сделала шаг к нему. – Насчет моего… видения? Вы, наверное, думаете, что я спятила и мне начало мерещиться всякое. Потому я вам и не рассказывала – боялась, что откажетесь нам помогать.

Джербер прекрасно ее понимал.

– Призраки существуют, – изрек он, изрядно ошарашив обоих Кравери, вытаращивших глаза. – Только не рядом с нами. Они обитают у нас в голове. Один из таких угнездился в бессознательном вашего сына. Они – не чьи-то мятущиеся души, а наши неосознанные идеи и страхи. Просто ведут себя именно как призраки: бродят среди наших мыслей, отравляя их своим присутствием. Шепчут нам на ухо, мешают спать, появляются и исчезают у нас на глазах, стараясь убедить, будто существуют вовне, а на самом деле таятся внутри нас… Они питаются нашим счастьем и жизненной энергией, всем светлым, оставляя нам только страхи.

Прежде Пьетро Джерберу не раз случалось встречать призраков в детском подсознании. Часто ему удавалось их изгнать, иногда нет. Увы, многочисленные успехи никак не компенсировали немногие провалы. Временами жертвами «психологической одержимости», по выражению синьора Б., становились и взрослые. Пьетро не сомневался, что Сусана визуализировала кошмар, преследовавший ее сына. Не важно, как это называть, самовнушением или материнской эмпатией, – следовало дать ей понять, что он ей доверяет.

– Спасибо, доктор, – с благодарностью прошептала женщина, крепко пожав ему обе руки.

Иво шагнул к ним. Кравери всегда казались воплощением сдержанности и корректности, словно во что бы то ни стало стремились сохранить образ очаровательных, идеальных людей, который, подобно крепостной стене, возвели вокруг себя. И вот эта стена пала. Пьетро сделалось не по себе. Наяву и с бессчетных фотографий на него смотрели дружески улыбающиеся Иво и Сусана. Он почувствовал себя в осаде.

Сам он давно отказался от идеи завести жену и детей и принял, что остался один на свете. «У меня нет прошлого», – мелькнула мысль, отозвавшись болью в сердце. Собственно, это не новость, но сейчас ему вдруг стало особенно обидно. Иногда простого знания факта недостаточно, чтобы совершенно его понять. Должно произойти нечто такое, чтобы ты действительно осознал очевидность. И теперь это осознание навалилось всем грузом подспудно копившейся боли.

– Я лучше пойду к Матиасу, – пробормотал он, высвобождаясь из их объятий.

И направился к лестнице. Что бы там ни говорилось о призраках разума, от Джербера не ускользнуло, что эти двое ни разу не взглянули на пластиковую пленку. Они игнорировали эту колышущуюся пелену, словно боялись, что случайный взгляд выдаст их истинное представление о Молчаливой Даме.

Когда Пьетро вошел в детскую, Матиас уже спал. Комикс выскользнул у него из рук, из-под подушки виднелся камушек-талисман. Одеяло мальчик сбросил. Вероятно, ему было жарко. Глядя на него, Джербер невольно представил, каково это – иметь ребенка. Эта мысль пробудила в нем сожаления, грозившие перерасти в меланхолию. Осторожно, чтобы не разбудить мальчика, Пьетро снял клетчатый плащ и собрал метроном, после чего сел дожидаться фазы быстрого сна.

Ночь предстояла важная. Теперь, когда он нашел Тихоню, ему не терпелось узнать, что случилось с Молчаливой Дамой после того, как она выпила яд. Он достал из кармана диктофон, предвкушая ее новые откровения и желая зафиксировать все.

Когда маленький пациент был готов, Пьетро включил запись и задал заранее заготовленный вопрос.

– Спроси, почему она всегда одевается в темное, – велел он Матиасу.

Ответ пришел немедленно:

– Ее одежда темная потому, что она – тень.

36

Она открывает глаза. Понимает, что лежит на больничной койке, но не понимает, как здесь оказалась. Понемногу память возвращается. Сколько времени она спала? Врачи и сестры в отделении очень заботливые, но почти ничего ей не рассказывают, просто говорят, что все хорошо, она скоро поправится. Иногда добавляют, что она родилась в рубашке.

Однажды приходит женщина-врач, садится на край ее койки, берет за руку и доверительным тоном рассказывает, что она, оказывается, лежит в больнице уже почти семь месяцев. Ее, умирающую, принес в отделение неотложной помощи неизвестный мужчина. Передав свой груз парамедикам, он исчез. Врач спрашивает, знает ли она этого человека. Молчаливая Девушка качает головой. Та пристально глядит на нее. Верит или нет?

Нет, не верит. Волнуясь, говорит, что сомневается в благих намерениях незнакомца. Возможно, он спас ее только потому, что не было выбора. Врач не раз видела женщин, попадавших в неотложку в жутком состоянии. Обычно в сопровождении мужчин, которые представлялись их спасителями. Однако ей известно, что некоторые из этих спасителей поступают так, не желая потерять свою собственность. Их тревога за жертву – ложь, как и любовь, в которой они клянутся.

Молчаливая Девушка могла бы сказать ей, что так делают все Тараканы. Она не рассказывает про Тихоню, не собирается заявлять на него в полицию. У нее есть план. Он созрел в ее голове давно, выпитый яд был на самом деле ключом к свободе. Так или иначе, она выбралась из проклятой лачуги, живой или мертвой – не имеет значения. Свобода важнее.

Врач делает вид, что поверила, будто пациентка не знает мужчину, принесшего ее в больницу, и все же учит Молчаливую Девушку особому жесту. Его следует использовать, если оказался в беде, а прямо просить помощи опасно.

Напоследок рассказывает, что, когда Молчаливая Девушка попала в больницу, при ней была роза. «Единственный подарок Тихони», – думает та. По словам врачихи, они позаботились и о цветке. Если пациентка желает, его принесут в палату. Здесь так много солнца. Молчаливая Девушка увидит, какой прекрасной стала роза.

Молчаливой Девушке не хочется видеть эту розу. Роза – обман. Свидетельство не любви, а ненависти и притязаний собственника. Нет-нет, ей