Марш-бросок к алтарю - Логунова Елена Ивановна

— Трошкина, мы идиотки! — остановившись, сказала я подружке. — До города тридцать километров, а до нашей дачи всего три!

Алка секунду подумала, потом молча развернулась на сто восемьдесят градусов и потопала в обратном направлении. Я сделала то же самое, и приблизительно через полтора часа мы финишировали на своих двоих там же, откуда стартовали на четырех колесах — у ворот нашей семейной резиденции в дачном поселке Бурково.

Калитка была не заперта. Приволакивая натруженные ноги, мы с Трошкиной вошли во двор. Никто не выбежал нам навстречу ни с приветствием, ни с вопросами, никому мы, несчастные, не были интересны. Впрочем, во дворе никого не было видно. На столе горками высилась недавно вымытая посуда, одним своим видом вызывая у меня волнующие мысли об обеде. В гамаке под старой яблоней матерчатым коконом лежала бабуля. Я поняла, что это она, по укрывающей кокон газете с кроссвордами. От риска повторить научный подвиг Ньютона любознательную старушку защищало только то, что яблоки на дереве еще не созрели. Из окна, прикрытого кружевной занавесочкой, доносились умиротворяющие звуки могучего храпа, позволяющие безошибочно определиться с дислокацией папы-полковника. Мамуля, судя по клацанью компьютерной клавиатуры, предавалась литературным трудам на веранде. И только в зарослях щавеля и садовой мяты кто-то активно копошился.

— Есть кто живой? — позвала я.

— Мертвых никого нет! — строго по существу ответил мне с огорода звонкий детский голос.

— Мне почудилось, или он произнес это с сожалением? — тихо спросила Трошкина.

— На всякий случай, рекомендую тебе держаться молодцом и ни в коем случае не озвучивать жалоб типа «Ах, я смертельно устала!» и «Ох, я совсем труп!» — посоветовала я, приподнимаясь на цыпочки и вытягивая шею, чтобы увидеть, чем занят ребенок.

При моем росте играть в любопытного жирафа совсем нетрудно. Я легко разглядела в сочной зелени съедобных растений Майкла с детским набором для песочницы. Ловко орудуя лопаткой и грабельками, трудолюбивый ребенок сноровисто рыл яму с идеальным, с точки зрения грамотного обустройства последнего приюта, соотношением сторон «один к двум».

— Точно все живы? — забеспокоилась Трошкина.

— Все живы, все здоровы, не волнуйтесь, — сонным голосом ответила из гамака бабуля. — Мишенька просто роет новую компостную яму. Хороший мальчик.

Она свистнула носом и завозилась, поворачиваясь на другой бок. Несущая гамак яблоневая ветвь затряслась. Мне на голову спланировал засохший листок. Он был много легче, чем среднестатистическое яблоко, но все-таки активизировал работу мысли:

— Ба, где твой мобильный? — спросила я, вспомнив, что сейчас главное.

Главным было как можно скорее организовать поиски угнанной машины Дениса. В присутствии Майкла я остерегалась произнести это вслух, но возвращение законному владельцу синей «Ауди» было, без преувеличения, вопросом жизни и смерти. Если Кулебякин не получит обратно свою машину, он нас с Алкой убьет! Личный транспорт для малооплачиваемого милицейского капитана слишком долго был несбыточной розовой мечтой.

— А где твой мобильный? — вопросом на вопрос ответила мне бабуля, которая со стариковской мелочностью дорожит полнотой своего телефонного счета.

— Остался в сумке.

— А сумка?

— В машине.

— А машина?

— Очень хороший вопрос! — угрюмо похвалила дотошную старушку Трошкина.

— А машину у нас угнали, — честно призналась я.

— Угнали мою машину?! — Панулин дремотный вопль выдул из окна занавеску.

— Нет, Борис Акимович, не вашу! — успокоила его Алка. — Нашу!

— Денискину, — уточнила я.

Бабуля вывалилась из гамака, папуля высунулся из окошка, мамуля выглянула с веранды, и даже Майкл с испачканным землицей шанцевым инструментом выполз из мятно-щавелевых джунглей. И все воззрились на меня.

— Может, кто-нибудь все-таки даст мне мобильный телефон, чтобы я могла сообщить в милицию об угоне? — сердито спросила я.

Разумеется, мне дали сразу четыре мобильника. Я выбрала папулин, просто потому, что точно знала: его номер занесен в память сотового телефона капитана Барабанова под ником «полковник Кузнецов». Я надеялась, что старшему по званию капитан хамить не станет.

Но волшебные слова «полковник Кузнецов» действовали только первые пятнадцать секунд.

— Да. Борис Акимович, слушаю! — предупредительно отозвался капитан Барабанов.

— Руслан, это я.

— Инка? — голос лучшего друга и товарища моего возлюбленного милиционера моментально изменился. — Что еще у тебя стряслось?

Хотя я и ожидала такой реакции, мне сделалось обидно. Разве я так уж часто давала повод воспринимать меня как ходячее стихийное бедствие?!

— Это не у меня. У Дениса угнали его любимую машину! — сдержанно сообщила я. — А я не могу заявить об этом в милицию, потому что нахожусь на даче, и вообще, это же не моя машина, а Дениса, а сам он об угоне еще ничего не знает.

— Как так? — удивился Барабанов.

— Ну, ты же знаешь, Денис сейчас в турпоходе, а машину он оставил в городе.

— Понял. Коля!

— Я Инна.

— Коля, живо сообщи гаишникам об угоне синей «Ауди», номер А три-пять-три двадцать три «рус»! — крикнул Руслан, и я поняла, что он не спятил и Колей назвал не меня. — Угон был совершен сегодня… Где, когда?

Трошкина, прижавшаяся виском к моей щеке, чтобы лучше слышать голос в трубке, первой поняла, что непоследовательный капитан Барабанов снова без предупреждения поменял собеседника, и подтолкнула меня локтем:

— Отвечай!

— Примерно полтора часа назад на дороге Бурково — Екатеринодар, приблизительно в трех километрах от поселка! — послушно доложила я.

— Ты же сказала, что Денис оставил свою машину в городе? — с подозрением спросил цепкий мент, моментально уловив несоответствие в моих показаниях.

В воздухе запахло горячей смолой и раскаленными пыточными щипцами. Боязливая Трошкина отшатнулась от трубки и схватилась за голову.

— Может, ты спросишь у меня что-нибудь по-настоящему важное? — Я поспешила демонстративно рассердиться, пока этого не сделал сам капитан Барабанов.

По опыту игры в шахматы знаю, что зачастую лучшая защита — это нападение!

— Например, ты не хочешь ли спросишь, как выглядит угонщик?

— А ты знаешь, как он выглядит? — Руслан явно удивился.

— Конечно! Наш угонщик — невысокий худощавый мужичок лет под сорок, загорелый, с короткой стрижкой, в оранжевых шортах на пять размеров больше, чем ему нужно, и в ситцевой кофточке с оборками. А на ногах у него черные шерстяные гольфы и синие пластмассовые шлепанцы.

— Кстати, он хромает на одну ногу! — сунувшись к трубке, добавила свидетельница Трошкина.

Этот небольшой штрих сообщил нарисованному мной яркому образу совершенно демоническую экспрессию. Даже Барабанова проняло — он громко ахнул и с живейшим интересом уточнил:

— На какую ногу он хромает — на левую?!

— Да, — подтвердила я.

И, желая, чтобы последнее слово осталось за мной, как за первым и главным свидетелем, добавила еще маловажное:

— Он представляется Василием, но, сдается мне, на самом деле его зовут иначе. Во всяком случае, когда в воскресенье он плясал на свадьбе, никто из гостей не кричал: «Браво, Вася!»

— Браво, Инка! Я тебя обожаю! — неожиданно завопил капитан Барабанов, изрядно удивив меня этим приступом нездоровой страсти. — Прям расцеловал бы тебя, Коля!

— Неуставные какие-то у них отношения, — пробормотала Алка.

— Коля, не надо гаишников! Это наш клиент, и мы будем брать его сами! — возбужденно покричал Руслан и взасос поцеловал телефонную трубку. — Ну, Инка! Если возьмем Гопака — с меня причитается!

Я выключила мобильник и вернула его законному владельцу.

— Теперь все в порядке? Машину Дениса уже ищут? — с тревогой вглядываясь в мое сумрачное лицо, спросил папуля.

— Ее начнут искать, как только Руслан станцует гопак, — почесав макушку, задумчиво сказала подслушивавшая Трошкина. — Не пойму только, с какой радости он вообще пустился в пляс?