Секретные люди - Николай Свечин

Главная квартира разместилась на берегу Днепра в саду вокруг дома губернатора. Государь поселился в самом доме, а прочие кто где. Многие семейные офицеры вызвали к себе жен и сняли в городе квартиры. Это великий князь не одобрял таких вещей. Царь, как примерный семьянин, приветствовал единение мужей с женами…

Новым главным лицом сделался генерал-адъютант Алексеев. Будучи номинально начальником штаба, он единолично управлял армией. Их Величество, понимая свою военную бесполезность, в стратегические вопросы не вмешивался. Ему и без того хватало проблем. Ведь теперь государь тащил и армейскую лямку, и гражданскую. К нему на доклад приезжали министры, просился Родзянко, и общественные деятели всех калибров стучали в дверь. А больше всех лезла в важные дела императрица. Каждый день от нее привозили письма с инструкциями: как вести себя с генералами, с думцами, с союзниками, как дальше нужно воевать и что по этому поводу изрек «наш Друг».

Главные роли в придворной стратосфере исполняли приехавшие с государем лица его свиты. Дворцовый комендант Воейков, флаг-адмирал Нилов и флигель-адъютант Орлов задавали тон всему остальному, за вычетом компетенции Алексеева. Нилов был вечно пьян. Красавец Орлов безуспешно пытался донести до Его Величества чаяния здравомыслящих людей. Черносотенец Воейков во всем подыгрывал самодержцу.

Были вблизи государя два человека, которые чурались интриг: престарелый министр Двора граф Фредерикс и командир СЕИВ конвоя граф Граббе.

Вокруг Алексеева толпилась собственная свита. Главным в ней был генерал Борисов – конфидент и близкий друг начальника штаба. Вечно неопрятный, вызывающе неряшливый, Борисов фрондировал. В частности, он отказался «по принципиальным соображениям» принимать приглашения к царскому столу. Чины ставки завтракали и обедали в общем зале лучшего в городе ресторана. Царь приглашал к себе в губернаторский дворец, во-первых, тех, кого он хотел поощрить, а во-вторых, всех штабистов по спискам в порядке очереди. Конфидент сходил один раз и больше общаться с царем не захотел. Алексеев обсуждал с ним все стратегические вопросы, высоко ценя ум и знания Борисова. У других достоинства генерал-лейтенанта вызывали сомнения… В Ставке немытого конфидента за глаза называли «серая эминенция»[133]. Другими любимчиками Алексеева были генерал-квартирмейстер Пустовойтенко и некий полковник Носков – уменьшенная копия Борисова. Компания ходила всюду вчетвером и никого близко к себе не подпускала.

Особняком стоял генерал-адъютант Иванов, бывший главнокомандующий Юго-Западным фронтом. После бегства из Галиции, где он проявил себя не лучшим образом, его сняли с фронта и назначили в ставку «состоящим при особе Его Императорского Величества». Должность была специально придумана для Николая Иудовича. Он сидел отдельно от всех с утра до вечера без всякого дела. Подозревали, что Иванов по просьбе государыни шпионит за Алексеевым и пишет на него доносы в Царское Село.

Из прежнего состава ставки остались при новом главковерхе лишь несколько человек. Среди них оказался и генерал-майор Таубе. Изменилось только название его должности: из генерала для поручений он был переименован в представителя ГУГШ по вопросам тайной разведки.

Таубе принял друга в своем кабинете окнами на Днепр. Вид у Виктора Рейнгольдовича был усталый.

– Твой Николка довел дело до конца. Только что пришел юз[134] из Тифлиса – Эрзерум наш!

– Отличная новость! – воодушевился статский советник. – Теперь очередь за Берлином. Поднажмете?

– Ха-ха… – фыркнул барон. – Ригу бы удержать…

Разведчик и сыщик сели, посмотрели друг другу в глаза. Алексей Николаевич спросил:

– Зачем вызвал?

– Помнишь нашу операцию по введению в заблуждение германской разведки в Финляндии?

– И что?

– Мы долго подбрасывали им всякие небылицы, даже привлекли для этого Колчака. А потом мудрый генерал Новиков решил закрыть лавочку. Не забыл?

– Да, – согласился Лыков, – Павел Максимович сказал: слишком увлеклись, надо заканчивать, пока михели не догадались[135]. И мы ликвидировали нами же созданную германскую разведывательную сеть.

– Тебе не кажется, что с падением Эрзерума вся нынешняя игра тоже подошла к концу? Шито же белыми нитками, что водили противника за нос.

Лыков было задумался, но Таубе хлопнул ладонью по столу:

– Убирай Анисимова из этой истории, пока не поздно. Пусть возвращается в штаб Северного фронта. Только не в управление военных сообщений, а в контрразведку – Иван Федорович показал свои выдающиеся способности.

– Там намечается интересный ход, – возразил сыщик. – В Питер якобы прибыл германский офицер. Он возглавит новую резидентуру, третью по счету.

Хорошо бы дождаться высокого гостя и придавить всех сразу.

Барон задумался, потом мотнул головой:

– Опасно. Отзывай Анисимова и ликвидируй то, что нам известно. Николай свою ключевую фигуру, сотника Гнатченко, уже вывел. Причем как! Арестовал на глазах у всех и отправил в Баку под конвоем как изменника. Сейчас Гнатченко уже в штабе Пятой армии, помощник начальника разведывательного отдела. Секретным приказом произведен в подъесаулы и награжден Анной второй степени с мечами. А порочный иностранец Мирзабула сидит в тифлисской военной тюрьме, и его допрашивает контрразведка. Учись у сына, старый гриб.

Сыщик продолжил спорить, но разведчик прикрикнул: делай что тебе говорят! Вот станешь действительным статским советником, тогда будет другой разговор, а пока подчинись.

Их спор прервало сначала появление подпрапорщика-бодиста[136] с пачкой телеграмм, а затем маленького седоволосого генерал-лейтенанта. Их превосходительство вошел в комнату боком. В глаза сыщику бросились его сальные волосы и грязные манжеты. Более того, от вошедшего пахло давно не мытым телом!

– Виктор Рейнгольдович, вы не один? – прошепелявил он. – Когда можно зайти?

– Я сам зайду, Вячеслав Евстафьевич, через четверть часа.

Генерал удалился. Лыков спросил:

– Что за чучело?

– Тот самый Борисов, который заменяет начальнику штаба Алексееву мозжечок. Я же рассказывал…

– А… Помыться бы ему…

– Пытались – не дается, – улыбнулся барон. – Но давай заканчивать разговор, а то наш грязнуля очень обидчивый.

У них осталась одна неясность. Через организацию Макаева – Главанакова – Мирзабулы ГУГШ дурило не только турок, но и немцев. Тем очень хотелось знать заранее направление главного удара русской армии в грядущую весенне-летнюю кампанию. Настоящий удар Ставка готовила на Западном фронте, а в качестве дезинформации предлагала Юго-Западный. В таком духе Анисимов и сообщал в Берлин. Однако обстановка изменилась. В минувшем 1915 году, когда русские армии откатились далеко на восток, лишь одна Италия помогла ей тем, что напала на Австро-Венгрию. Австрийцы перебросили из Галиции на итальянский фронт целых 12 дивизий. Это позволило нашим устоять во время Великого бегства. Теперь пришло время отдавать долги. Все четыре битвы при Изонцо окончились для потомков древних римлян большими потерями. Причем при полном отсутствии результатов. В январе этого года швабы неожиданно сами перешли в атаку. Выходило так, что союзной армии