Секретные люди - Николай Свечин
Любовь – солома,
Сердце – жар,
Одна минута —
И пожар!
Потом он сообщил статскому советнику:
– Видать, чувства у них. Он в пижамных штанах, квартера в окурках, бутылок пустых тоже изрядно. Весь помятый и дристун: сидел и молчал в тряпочку. А еще военный! Может, и впрямь оконтуженный и силенок не осталось?
Марфу на всякий случай просветили со всех сторон. Лыков обратился за помощью к коллежскому советнику Кунцевичу. Это был самый расхваленный газетами персонаж из состава ПСП. В январе 1915 года он перевелся в Департамент полиции чиновником для поручений. Начальник сыскной, приятель Лыкова, Владимир Гаврилович Филиппов подал прошение об отставке и уже не мог помочь статскому советнику.
Кунцевич по старой памяти расспросил своих бывших коллег, а те – агентуру. Общий вывод был: горизонталка, каких миллион. Ни в чем таком не замечена, ума невеликого.
Алексей Николаевич не успокоился и сам явился на Офицерскую. Он помнил, что резидентура Главанакова состоит из фартовых. И поэтому спросил сыскарей, а какие отношения у Зверовой с этими ребятами. И умница Кренев вспомнил: Марфа когда-то давно была любовницей атамана с Обводного канала Василия Кляшторного по кличке Васька Погорелец.
Лыков обратился к картотеке ПСП. Кляшторный отсидел восемь лет на каторге за разбой, вышел на поселение в Якутскую область и вскоре сбежал оттуда. Три года проживал в столице нелегально, сыщики не могли его поймать. По агентурным сведениям, командовал бандой налетчиков, работавшей вокруг Обводного канала. Неглупый, осторожный, когда надо – решительный.
Статский советник не унимался. Он изучил журнал наблюдений за Главанаковым и его есаулом Федькой Худеньким (громила Федор Ручкин) и выяснил, что они встречались несколько раз с неустановленным лицом в пивной на Семенцах. Приметы подходили к Погорельцу-Кляшторному.
Окончательную точку в разоблачении поставил все тот же Кренев. Он установил через агентуру, что Кляшторный и Чурбаков – двоюродные братья. Выходило, что с большой долей вероятности прапорщик прислан сюда германцами на подкрепление Пашки Бравого.
Еще быстрее удалось разоблачить Неополитанского. Получив полевые деньги, он первым делом купил новое белье и хорошие папиросы. Приодевшись, подозреваемый день гулял по центральным улицам столицы, маневрируя из заведения в заведение. Заодно проверял, нет ли за ним слежки. А на следующее утро отправился на Газовую улицу в эпиляторий женщины-врача Дзекович. Где предложил услуги полотера…
Таким образом, оба прапорщика, подозреваемых в шпионстве, действительно оказались изменниками. Их продолжали филировать, и вскоре наблюдательный агент подслушал разговор в парикмахерской. Чурбаков поносил высшее военное командование. Он говорил окружающим его клиентам:
– Верьте мне, я там был и бордель, именуемый фронтом, видел своими глазами! Генералы гонят солдат на пулеметы ради крестика и новых чинов. Мы во вшах, в грязи. Офицерская кухня приезжает на позиции, а у нее ничего нет, кроме кипятку. Германец сидит чистый, сытый, лупит нас «чемоданами»[130] и смеется. Как его победить? Да никак! Заканчивать надо смертоубийство. Доколе будем терпеть, господа?
И окружающие поддакивали…
Лыков сообщил свои открытия полковнику Ерандакову, и тот приказал арестовать обоих негодяев. Чурбакова взяли у той же Марфы Зверовой. Он быстро сознался. Алексей Николаевич вел его допрос и услышал важную вещь. По словам прапорщика, его хозяева вербуют в Петрограде новую резидентуру, никак не связанную с организацией Главанакова. Возглавить ее должен германский офицер, который уже поселился в столице. Боевое крыло новой сети поручено создать Ваське Погорельцу, ему заплачены за это большие деньги. Вице-резидентом станет Неополитанский, который во время обучения в разведывательной школе в Кенигсберге выказал большие способности к шпионству.
– Господин майор Франценбах говорил: подозрительно долго работает этот Главанаков. И никак не провалится. Хорошо бы его продублировать, пока не поздно, – привел изменник слова начальства.
Арестовать второго предателя контрразведке не удалось. Видимо, он заметил слежку и сумел скрыться. Неополитанский был объявлен в циркулярный розыск. Усилил меры безопасности и Кляшторный и перестал встречаться с Бравым и его есаулом.
Чурбакова было решено оставить в игре. Его арест засекретили. Через несколько дней прапорщика перевели в запасной батальон местных войск, стоявший в Лаишеве. Оттуда он послал письмо по условному адресу, что приступил к обязанностям командира полуроты и готов выполнять задания германского командования. Пусть присылают связь.
Глава 12
Эрзерум взят!
Войска Кавказской армии встретили Рождество на позициях. Было длительное затишье, турки сидели в пассивной обороне. Офицерам пообещали в новом, 1916 году разрешить отпуска домой, к семьям. А их женам – посещать мужей в ближнем тылу. Батальоны из передней линии на глазах у вражеских наблюдателей колоннами уходили на отдых и переформирование. Ночью втайне от них возвращались обратно… Не зная смысла маневра, солдаты и офицеры бранились и пожимали плечами. Но военные – люди подневольные: выполняй приказы и не кашляй.
Командующий 3-й Турецкой армией Махмуд Камиль-паша, видя такое благолепие, уехал в отпуск. Да еще прихватил с собой начальника штаба, полковника Вильгельма фон Гюзе. Никто не ожидал атаки русских. Чего ожидали, так это подхода подкреплений. Выбросив союзный десант с Галлиполийского полуострова, отстояв Дарданеллы, османы почувствовали прилив сил. Это была их первая победа в войне. Воодушевленные войска требовали новых успехов. И было решено разделить их на две части. Одну направить в Месопотамию гвоздить англичан – и это было сделано. А вторую послать на усиление 3-й армии. Ждали только марта, чтобы подготовить наступление. Какой дурак будет воевать зимой? Энвер-паша попробовал – и бесславно сгубил кучу аскеров.
3-я армия оправилась от прошлогоднего разгрома, пополнилась резервами, усилила артиллерию. В ней теперь насчитывалось 122 пехотных батальона, 78 эскадронов регулярной конницы и неизвестное количество гамадие[131] (кто их считал?). Всего более 135 000 солдат и офицеров, 150 орудий и 77 пулеметов. Это без гарнизона Эрзерума.
Но вот уже три недели за сторожовку без устали лазили русские разведчики. Во вторых эшелонах Кавказской армии сосредотачивались резервы. Пополнялись запасы огневых средств, провианта, медикаментов, фуража для конского состава. Из Карса на автомобилях привезли 16 осадных орудий калибра 152 миллиметра. Зачастили в воздух аэропланы с летчикаминаблюдателями. Всего командарму удалось собрать 118 батальонов пехоты, 23 ополченские дружины, 105 эскадронов и сотен кавалерии, 338 орудий и 10 самолетов. По общей численности они равнялись с турками, по артиллерии сильно превосходили.
Даже Ставка Верховного Главнокомандующего в Могилеве не знала
