Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье

Алексей вспыхнул от собственных мыслей и от того, что заметил понимающий взгляд матери. Он был похож на мать и совершенно не имел ничего общего с отцом, долгоносым веснушчатым человеком. Время от времени московские сплетницы возвращались к вопросу, каким образом фрейлина двора красавица Елена Сергеевна стала женой заурядного профессора ботаники, да ещё и иностранца по происхождению. С точки зрения света это мезальянс.

– Алекс, друг мой! Как ты, что ты? – Отец, помахивая оранжевым плодом, похлопал Алексея по плечу веснушчатыми ручищами, испачкал землёй и сам же принялся неловко отряхивать.

– Всё хорошо. Я на минутку, проведать.

– Жаль! Я хотел показать тебе новые Momordica charantia exemplars…

Русский язык у отца был нечист, и он, не тушуясь, мешал его с латынью, родным немецким и английским. Последний он выучил специально для матери, которая, следуя моде, предпочитала его французскому.

Шутливо поклонившись Елене Сергеевне, отец произнёс:

– Madam, I’m afraid to get you dirty, I will adore you from a distance. Алекс, друг мой, я надеюсь, ты заглянешь к нам… словом, see you later. Прости, момордика не может ждать.

После этого он прижал к себе оранжевого уродца и убежал по неотложным ботаническим делам. Алексей с досадой посмотрел ему вслед.

– Алёша. – Мать неслышно подошла сзади и сказала негромко, но очень нежно: – Ты знаешь, Алёша, многие люди обладают умом, красотой, талантами, но стремительно растрачивают всё и остаются пустыми. Однако если в человеке есть доброта и интерес к жизни, он всегда полон. Нам с тобой невероятно повезло, сын.

Алексей рвано кивнул и поспешил удалиться. Везения своего он не ощущал.

Глава 5

На погосте пир и порядок

Контора господина Менделя размещалась в непримечательном двухэтажном доме на Арбате, зажатом между фруктовой лавкой и «Товариществом Сельдь». Запах у товарищества был соответствующий. А в сочетании с терпкой сладостью подгнивших фруктов и вовсе непереносимый.

Алексей зажал нос и взбежал на крыльцо. Дверь конторы оказалась закрыта. Ну разумеется, педантичные люди и рабочий день заканчивают вовремя. Алексея охватила досада. Он с силой треснул кулаком по медной табличке «Нотариусъ С. Б. Мендель».

– Не стоит портить имущество, молодой человек, за это полагается штраф, – раздался скрипучий голос у него за спиной.

Алексей обернулся. За ним стоял господин Мендель, крошечный, сухой и абсолютно лысый старичок в невзрачном костюме и пенсне. Должно быть, он возвращался с вечернего моциона.

– Позвольте мне пройти.

Алексей посторонился. Мендель отпер дверь и, готовясь войти, бросил через плечо:

– Если вы по делу, зайдите завтра.

Ну конечно, осенило Алексея, квартира нотариуса прямо над конторой!

– Скучно, должно быть, сидеть одному? – заметил он.

Мендель замер, изумлённый неприличным вопросом.

– О чём вы? – проскрипел он.

– Свет в окнах не горит, стало быть, вы живёте один и наверняка скучаете.

– Ещё достаточно светло, чтобы зажигать свет, – Мендель отвернулся, показывая, что разговор окончен.

– Хотите, сыграем в карты?

Алексей и сам не понял, как у него это выскочило, должно быть, фраза матери про карточного шулера сыграла свою роль. Однако движение у двери остановилось, и старческие глаза выжидательно уставились на него.

* * *

В конце третьей партии Алексей в отчаянии сбросил карты:

– Всё, сдаюсь!

Выиграть у Менделя было невозможно. Он помнил все ходы, карты свои и соперника и, казалось, мог не только повторить прошлую игру, но и предсказать следующую.

Они сидели в крошечной гостиной. Мендель жил один в трёх комнатах наверху, спускаясь для приёма посетителей на первый этаж. Одна из комнат была нежилой, проходя по коридору, Алексей насчитал на её двери восемь разномастных замков. Вероятно, там хранились документы.

Старичок снял пенсне и откинулся на спинку кресла. Он выглядел довольным, раскраснелся и даже позволил себе слегка ослабить узел галстука.

– Ну что же, молодой человек, теперь спрашивайте. Ведь вы пришли не просто так.

Мендель протянул руку к буфету – гостиная была так мала, что можно не вставать, – и налил себе рюмочку настойки. Повернувшись в другую сторону, он дотянулся до граммофона и поставил иглу на пластинку. Заиграл тягучий старинный романс. Алексею выпить предложено не было.

Мендель закрыл глаза, принюхался к рюмке, отхлебнул, совершенно не стесняясь, побулькал во рту и изрёк:

– Чудесная настоечка. Смородиновая, сам ставлю. Ну, что же вы молчите?

Алексей спросил прямо:

– Вы душеприказчик Дмитрия Аполлоновича Малиновского?

– Разумеется, кто ж ещё.

– Господин Малиновский перед смертью приглашал вас к себе для изменения завещания?

Мендель весомо ответил:

– Да.

– И в чью же пользу должны были быть изменения?

Мендель поставил рюмку только для того, чтобы развести руками:

– Это мне неизвестно. Дмитрий Аполлонович скончался раньше, чем сообщил мне.

– М-м-м… Кто-то, кроме госпожи Малиновской, был упомянут в завещании?

Мендель захохотал.

– Молодой человек, вы задаёте вопросы, ответы на которые известны всему городу. Завещание обнародовано два дня назад, наследница – супруга покойного, да лакею старому пенсия назначена. Небольшая! – Мендель со значением поднял палец. – Я бы всё-таки советовал вам учиться ловчее спрашивать, коли вы желаете узнать что-то не столь очевидное.

Алексей почувствовал, как краска заливает его лицо.

– Последний вопрос. К вам приходил газетчик, рыжий такой?

Мендель кивнул.

– Что он сделал, чтобы вы рассказали ему про завещание?

– О! Он пытался меня напоить! Что примечательно, моей же настойкой. (Мендель подхватил рюмку и продемонстрировал её Алексею.) А в результате сделал то же, что и вы: провёл со мной вечер. И сам не понял этого. Шустрый этот ваш друг, но бестолочь. Вы же… Словом, ваш способ мне нравится больше. Приходите играть ещё, я приглашаю.

Алексей, обиженный, что его расследование не принесло успеха, буркнул в ответ:

– С вами невозможно играть, вы отвратительный партнёр! Всё время выигрываете.

Мендель зарделся, будто услышал лучший в жизни комплимент. И тихо сказал:

– А вы сыграйте со мной в шахматы. В них я полный профан.

* * *

В шахматах Алексею действительно повезло чуть больше. Возможно, потому, что подвыпивший и убаюканный музыкой нотариус почти засыпал между ходами. Во всяком случае, надежда на выигрыш у Алексея была ровно до того момента, пока он не осознал, что ситуация патовая и он не может больше двинуть ни одной фигурой, которых у него осталось вдвое больше, чем у противника. Мендель не без удовольствия наблюдал, как Алексей мучается, пытаясь найти ещё один вариант хода.

– Вот что я вам скажу, мой друг, – вздохнул Мендель, – не для того я годами зарабатывал репутацию, чтобы с вами здесь сплетничать. Вся Москва в курсе, что Мендель всё знает, а поговорить с ним не о чем.