Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Ты уверен, что это действительно Тайлер звонил и писал тебе?

– Конечно.

– Расскажи мне о Тайлере и Энн-Мари, – попросила Робин, планируя вернуться к названию паба.

– Мне нечего рассказывать.

– Они ведь были в отношениях?

– Нет, это была Хлоя Гриффитс, кто ему нравилась.

На заднем плане снова рассмеялся молодой человек с плохими зубами.

– Это Хлоя, которая жила напротив него?

– Да. Энн-Мари была никем, ему было все равно. Ну, – поправил себя Джонс, – ему было жаль, что она умерла, но не потому, что они с ней трахались.

– Разве Энн-Мари не была девушкой Тайлера? – спросила Робин.

– Нет. Просто друзья.

– По моим данным, Тайлер был очень расстроен, когда они расстались.

– Кто тебе это сказал, чертов Фабер Уайтхед?

– Я не разговаривала с Уайтхедами, – сказала Робин.

– Ему нравилась Хлоя, а не Энн-Мари. Он реально запал на Хлою, а она его водила за нос, и глупец думал, что у него что-то выйдет, но я мог ему сказать, что он зря тратит время.

– Почему? – спросила Робин.

– Она получала от него кое-что, но сама ничего не давала, потом ушла к другому парню. Снобка, – добавил Джонс. – Выпускные экзамены и все такое. Она не собиралась связываться с каким-то механиком.

– Что Хлоя получила от Тайлера? – спросила Робин.

– Купил ей чертов браслет, с цветами, на день рождения, – сказал Джонс, будто это было что-то возмутительное, и Робин вспомнила серебряный браслет с подвесками, спрятанный в ее шкафу, который она так и не носила. – А он ничего не получил взамен, придурок.

– Тайлер когда-нибудь упоминал при тебе по телефону серебро? – спросила Робин.

– Серебро? – усмехнулся Джонс. – С чего бы ему говорить о каком-то чертовом серебре?

– Не знаю, поэтому и спрашиваю. Можешь вспомнить какой-нибудь телефонный разговор, где Тайлер упоминал серебро или что-то похожее на серебро?

– Сильвен, может быть, – сказал Джонс, которого, по-видимому, осенила внезапная мысль. – Сильвен Десланд.

– Кто такой Сильвен Десланд? – спросила Робин.

– Левый защитник "Вулверхэмптона".

– Футболист?

– Да, – сказал Джонс, снова ухмыльнувшись отсутствию у лондонской жительницы элементарных знаний.

– Ты помнишь, как Тайлер говорил тебе о Сильвене Десланде, или ты просто думаешь, что это возможно?

– Мы могли бы поговорить о нем, да, – сказал Джонс. – Он нравился Лагсу.

– Ты знаешь девушку по имени Зета? – спросила Робин. – Она жила в Айронбридже примерно в то время, когда Тайлер ушел.

– Нет, я не знаю никакой Зеты, – сказал Джонс. – Я живу не в Айронбридже, я живу в Апетоне.

– Зета рассказала мне, что Тайлер подслушал, как она говорила о нем, и стал ей угрожать.

– Не виню его, – с нажимом сказал Джонс. – Если бы они говорили обо мне такое, я бы их всех избил, хоть бы это была и девка, – добавил он и сделал еще один глоток пива.

– Брал ли Тайлер когда-нибудь машины в гараже, где он работал?

– Нет, конечно, нет. А что?

– Зета говорит, что на Уэллси-роуд ее чуть не сбила машина, и она подумала…

– Уэсли-роуд, – поправил ее Джонс с педантичностью местного жителя, который с удовольствием поправляет невежественного приезжего.

– Так ты знаешь Айронбридж? – спросила Робин.

– Я там учился, да. И иногда езжу туда выпить.

– Но вы никогда не сталкивались с Зетой?

– Нет, и если она говорит, что, блядь, Лагс пытался ее переехать, то она чертова лгунья, которая хочет привлечь к себе внимание.

– А Рита? – спросила Робин. – Ты когда-нибудь слышал, чтобы Тайлер упоминал кого-то с таким именем?

– Зета, Рита – кто следующий, Питер?

– Рывита, – сказал невидимый юноша с кривыми зубами, и оба молодых человека расхохотались.

– Значит, он никогда не говорил о женщине по имени Рита или Реата? – настаивала Робин.

– Черт возьми, я же тебе говорил, что ему нравилась эта чертова Хлоя Гриффитс, – нетерпеливо сказал Джонс. – Так что все эти Зета, Рита и прочие, которые болтали про аварию, несли чушь, и если они еще утверждают, что он с ними что-то сделал, тоже врут. Они хотят хайпа на фоне всего, что произошло.

– Уинн, я буду очень рада, если ты дашь мне название паба, где работает Тайлер. Я просто хочу заверить Дилис, что он жив, и на этом все закончится.

– Может, скажу тебе, если ты мне что-нибудь дашь, – сказал Джонс, и молодой человек вне кадра фыркнул от смеха.

– У Тайлера есть еще какие-нибудь друзья, с которыми я могла бы поговорить, чтобы узнать, куда он делся? – спросила Робин, игнорируя второй намек Джонса на "услугу за услугу".

– Нет, – сказал Джонс, а затем добавил: – Ну, да, у него были друзья, но никто не знает больше, чем я.

– Не мог бы ты назвать мне паб, где он работает, Уинн?

Джонс сделал большой глоток из банки "Карлсберга", опустошив ее, затем смял ее одной рукой и наклонился за следующей; Робин мельком увидела грязный ковер и переполненную пепельницу.

– Что ты мне дашь? – спросил Джонс, его толстое лицо стало еще краснее от наклона. Он положил мобильный на колени, и Робин теперь увидела потолок с никотиновыми пятнами и дно банки, которую Джонс открывал, прежде чем его лицо снова заполнило экран.

– Разве ты не хочешь успокоить Дилис? – спросила Робин.

– Эта старая корова меня ругает, мне плевать, спокойна она или нет, – сказал Джонс. – Знаешь что…

Друг Джонса рассмеялся еще громче, хотя шутка еще не была произнесена. Робин подумала, что знает, что сейчас произойдет; после того первого эмодзи с пусканием слюней это стало еще более вероятным. Джонс либо не знал, где Пауэлл, либо пообещал другу хранить его секреты. Он был груб и ребячлив, а женщина, с которой он вряд ли когда-либо встретится, годилась разве что для развлечения себя и своих приятелей.

– …покажи нам сиськи, и я дам тебе… –

Робин завершила разговор.

Она откинулась на спинку стула и потерла усталые глаза. Она невольно подумала, что дружба Пауэлла с этим грубым и агрессивным Джонсом, скорее, придавала вес его портрету, нарисованному Хлоей и Зетой, а не