Человек с клеймом - Джоан Роулинг

Он остро ощущал, как Ким сидит рядом с ним, напряженная, пока он оплачивал счет. Он не сомневался, что она чувствует злость и унижение, но ему было все равно. Оплатив, он с трудом встал, ноги онемели и покалывали, и, не глядя на нее, сказал:

– Увидимся в офисе.

Он вышел и только чудом избежал того, чтобы во второй раз споткнуться о коврик.

Глава 89

На полпути, за нарушение одной заповеди,

Женщина сделала свой бесконечный перерыв,

И ныне она, блестящий знак,

Стоит в пустыне соли.

Позади, котлы правосудия, кипящие,

Громыхали, и густо сыпался серный снег:

Он к холму своей погибели

Продолжал путь свой.

А. Э. Хаусман

XXXV, Еще стихи

Робин чувствовала себя так, будто не была в Лондоне две недели, а не двое суток, которые прошли на самом деле. Хуже всего было волнение, вернувшееся почти сразу после посадки самолета, сотрясаемого штормом. Теперь она поняла, в какой безопасности чувствовала себя на Сарке. Она вернулась в шумный, многолюдный Лондон, где у любого встречного мужчины дома могла быть спрятана маска гориллы; она снова стала оглядываться через плечо каждые несколько метров и применять приемы контрслежки в потоке машин и на выходах из метро в последнюю секунду.

И этот подавленный, неотступный страх не был худшим из ее переживаний. В субботу вечером они с Мерфи встретились за ужином в итальянском ресторане и поговорили. Она повторила, что любит его, сказала, что не чувствует никакой дистанции и что она определенно хочет, чтобы они начали жить вместе. Она старалась не вспоминать, как Страйк держал ее за руку через кухонный стол в "Старой кузнице", и каким понимающим он был, когда она плакала. Ей нужно было обо всем этом забыть. Она переезжала к Мерфи.

Она осталась в квартире Мерфи на ночь и оставалась там в воскресенье. Они дважды занимались сексом; он казался гораздо счастливее, чем в последнее время, и Робин сказала себе, что она тоже.

К удивлению Робин, поздно вечером в воскресенье друг Тайлера Пауэлла Уинн Джонс прислал ей свое согласие поговорить с ней вечером по "Фейстайму".

– Все в порядке? – спросил Мерфи, наблюдая за выражением ее лица, пока она читала сообщение Джонса.

– Да, – сказала Робин. – Просто человек, с которым я пытаюсь поговорить о Руперте Флитвуде.

Она задавалась вопросом, почему она все еще лжет ему о том, что именно она делает с серебряным хранилищем, и полагала, что это просто сила привычки.

– Слушай, ты не против, если я позанимаюсь час в спортзале? – спросил Мерфи.

– Нет, конечно, нет, – сказала Робин.

Она почувствовала облегчение от перспективы остаться одной и была еще более рада отсутствию Мерфи, когда через десять минут после того, как он вышел из квартиры, ей позвонил Страйк.

– Ты можешь говорить? – спросил он хриплым голосом.

– Да, – сказала Робин. – С тобой все в порядке?

Страйк, который лежал на кровати в своей мансардной комнате без протеза, сказал:

– Да, я в порядке.

На самом деле, у него весь день было несварение желудка, и он подозревал, что виной тому был кебаб, купленный им накануне вечером по дороге домой из "Слепой зоны", поскольку голод не утолили несколько чипсов и три кольца кальмара по заоблачной цене. Он проспал допоздна, а затем лежал на кровати, пытаясь не обращать внимания на дискомфорт в желудке, парил электронную сигарету и продолжал искать в интернете мать Джима Тодда, прикрепив пакет со льдом к больному колену. Скоро ему придется снова надеть протез, потому что вечером ему предстояло следить за Плагом.

– У меня большие новости, – продолжил он. – Вчера вечером мне позвонил человек, представившийся Рупертом Флитвудом.

– Что?

– Да. Какое совпадение! Ты сказала, что удивлена, что он не вышел на связь. Он назвал мне прозвище, которым, как он утверждает, его называла Десима, признался в краже нефа, но когда я спросил его о чем-то, что знали только он и Десима, он повесил трубку.

– О, – сказала Робин.

– У него был бас. Я написал Десиме, чтобы узнать, подходит ли это Руперту, хотя, зная ее, она скажет, что кто-то, должно быть, притворялся им. Кажется, я нашел и мать Тодда. Она в Харлесдене, так что я собираюсь навестить ее, как только появится время, узнать, связывался ли с ней Тодд. И еще кое-что, – сказал Страйк, надеясь, что не будет скандала. – Ким уволилась. Я только что получил письмо.

– О, – снова сказала Робин. Впервые за много дней ее настроение улучшилось. – Почему?.. Что-то случилось, или?..

– Да, что-то случилось, – сказал Страйк, который решил, что ему нужно быть честным в этом вопросе, даже если это приведет к проблемам. – Она пришла на наблюдение и была в ужасном состоянии. Ее бывший отравился газом в своей машине.

– Боже мой!

– А потом его бывшая заявилась к Ким, чтобы устроить ей разборку. Она пришла в бар, плакала, ее избили, и… ну, она опиралась на меня, клала руку мне на ногу и… – Он вспомнил об обнаженной фотографии, но решил не упоминать о ней. – Я уже немного выпил. Я сказал ей, чтобы шла к черту, и она обиделась. Ну, – признался Страйк, – я был довольно резок. В общем, это заявление об увольнении в двух строках: "Я желаю немедленно расторгнуть свой контракт. Прошу перечислить остаток оплаты".

– Ладно, – сказала Робин, чувствуя себя немного ошеломленной. Слишком много информации было за один телефонный разговор. – Ну… если честно… я рада, что она ушла.

– Слава Богу, – сказал Страйк, слегка расслабившись. Он беспокоился о реакции Робин; в частности, о том, что она может насторожиться из-за того, что у него снова случаются, так сказать, "женские проблемы". – Есть и хорошие новости: Уордл подал заявление об увольнении с работы, так что нам недолго придется испытывать нехватку персонала.

– Отлично, – сказала Робин. – Что ж, у меня только что случился прорыв с Уинном Джонсом. Я буду с ним общаться по "Фейстайму" через полчаса.

– Он все еще флиртует?

– Если можно