Китайская гувернантка - Марджери Аллингем

“Женщина, которая плакала? Смогу ли я когда-нибудь забыть ее?” - пылко заговорил мистер Кэмпион. “Это был первый раз, когда я увидел, как картина Пикассо действительно предстала во плоти перед моими выпученными глазами. Боже мой, она была в ярости из-за Тобермана!”

“Почти так же рассержена, как и я! Отвратительный, отвратительный мужчина!”

Ненависть в молодом голосе была дикой, и Чарльз Люк, подошедший в этот момент к ней сзади, в полной мере ощутил ее вкус.

“Надеюсь, не я?” - смеясь, спросил он, пока Кэмпион представлял их друг другу. “Какой-нибудь другой бедняга”.

Джулия посмотрела на него с живым интересом. Она ожидала увидеть размеры, сердечность и определенное мужское великолепие Люка, но его своеобразный характер, похожий на кошачий, был для нее неожиданностью. Несмотря на всю свою силу и живость, он был гордым, одиноким животным.

Официант принес его аперитив, который представлял собой небольшую порцию скотча с содовой, и, с благодарностью пригубив его, он вздохнул.

“Цивилизованный”, - сказал он мистеру Кэмпиону. “Гуманизирующий”. Он описал плавающее движение своими длинными руками. “Сигары, летние дни и женщины в больших шляпах с пудрой из лебяжьего пуха - вот что это мне напоминает”. Он совершенно не стеснялся, и его смуглое лицо светилось энергией и удовольствием от этой фотографии. Внезапно стало понятно, как мужчине с такой неподходящей работой могло взбрести в голову жениться на семье Скруп-Дорис или вообще на любой другой семье на земле, если его унесла лихорадка.

“Мне нравится этот ваш паб. Я хотел бы жить здесь пару недель раз в два года.” Хотя он ухмылялся, он не совсем шутил, и его узкие черные глаза, обрамленные изогнутыми бровями, были серьезны, когда он взглянул на Джулию. Что-то в ней заставило его помрачнеть, как она с удивлением заметила.

“А как обстоят дела в мире подростков?” резко спросил он, раскрывая ход своих мыслей. “Надеюсь, все мечты и танцевальные платья. Так и должно быть. Что-то с будущим, если это всего лишь разочарование. Моя страна более домашняя, и это в американском понимании. Он взглянул на Кэмпион. “Некоторые из молодых головорезов, которых мы получаем в наши дни, придумывают оружие, которое Святые и Мученики сочли бы непригодным для использования!” - заметил он и вернулся к Джулии. “Этот отвратительный мужчина, о котором ты говорила, когда я вошла? Это тот суровый отец, который не позволяет тебе выйти замуж за своего бойфренда?”

“Конечно, нет”. Она казалась шокированной, и он улыбнулся ей, забавляясь. “Как много мистер Кэмпион рассказал вам по телефону?” - спросила она.

“Почти все, блестящее краткое изложение”, - скромно пробормотал Кэмпион. “То, что я опустил, - это роль, которую сыграл Бэзил Тоберман в возрождении сказки в это конкретное время”.

“Вы знаете, что он сделал это намеренно, чтобы навредить Тимоти? Он сказал, что видел.” Джулия говорила так, как будто ожидала, что Люк сочтет это утверждение невероятным, и он сидел, слушая ее, слегка склонив голову набок. “Я действительно слышала, как он сказал это мистеру Кэмпиону”.

“Как необычно!” Его губы невольно скривились. “Хотя я рад, что он ‘отвратительный’ парень. Я чувствителен к дочерям, которые не почитают своих отцов. Моя собственная молодая женщина не слишком почтительна, но ей всего восемнадцать месяцев ”. Мистер Кэмпион с облегчением отметил, что он перестал подозревать Джулию, и его глаза были дружелюбны, когда они остановились на ее серьезном лице. “Ну, а теперь”, - сказал он. “Что вы хотите знать о рождении юного мистера Киннита? Откуда происходила его семья и что с ней сейчас случилось?”

“О, мы знаем, что он приехал с Терк-стрит, Эбфилд, но этого места там просто больше нет. Его разбомбили до основания”.

“Терк-стрит?” Люк взглянул на Кэмпион. “Ты мне этого не говорила”.

“Нет”. Мужчина в очках извинился. “Информация поступила из того, что, возможно, можно было бы назвать "иными, чем конкретные источники", Вы не знакомы с миссис Брум, медсестрой, Чарльз. Она восхитительная женщина, но как свидетель она доставляет удовольствие совершенно особого рода. Предполагалось, что автобусы, которые привезли эвакуированных из Лондона, прибыли из района Терк-стрит, но нет никаких доказательств того, что мальчик был оттуда. Когда-то у Терк-стрит была яркая репутация, и я подумал, что мы расскажем вам все это, когда увидим вас ”.

Джулия переводила взгляд с одного мужчины на другого.

“Я не знала, что на Терк-стрит есть что-то ужасное”, - быстро сказала она. “Миссис Брум тоже не знала. Она просто вспомнила любопытное название. Насколько это было ужасно? Порок, преступление или что?”

Люк продолжал наблюдать за ней; он еще не был безоговорочно на ее стороне.

“Это был низший класс”, - сказал он, используя старомодную фразу, чтобы посмотреть, не раздражает ли это ее. “Почему вы хотите узнать о семье молодого человека?”

“Я не знаю. Лично меня не волнует, были ли они зараженными туберкулезом оранжутангами. Тимоти для меня - это Тимоти, и никто другой. Это Тим, который, кажется, совершенно помешался на этом предмете. Отец хочет узнать о семье, но Тимоти безумен, чтобы знать ”.

Люк хмыкнул. “Почему ты не оставляешь это им? Ты не можешь надеяться что-то скрыть, и если это там, они найдут это, как только ты это сделаешь”.

Она твердо встретила его пронзительный взгляд. “Я знаю это, но я хочу быть готовой, и я хочу участвовать в этом”.

Суперинтендант, казалось, был удовлетворен, потому что кивнул.

“Достаточно справедливо. Он немного остыл, не так ли? Такое случается”, - добавил он извиняющимся тоном, потому что румянец залил ее лицо, а глаза заблестели по-новому. “Он был совсем готов сбежать, бедняга, и его внезапно перевели на другую дорожку”.

“Я знаю”. Ее голос дрогнул, но она не отвела взгляд. “Но я тоже была такой, и я не была такой”.

Мистер Кэмпион, который сидел напротив Люка и с некоторым опасением следил за разговором, оказался не готов к его реакции. По его лицу пробежала гримаса чистой боли, прежде чем он слабо улыбнулся.

“Туше”, - сказал он. “Что ж, в таком случае нам придется что-то с этим делать”. Он одарил ее широкой, обезоруживающей улыбкой. “И нам бы не помешало поторопиться, вместо того чтобы задавать чертовски глупые вопросы, не так ли?”

Это было необычно определенное обещание от такого педантичного человека, как