Золото в смерти - Нора Робертс

Она нажала на звонок.

Женщина, которая ответила, была с глубоким золотистым оттенком кожи, с плотными черными волосами, собранными в широкий узел на затылке. Её глаза — насыщенно-карие, широко раскрытые, густо обрамленные ресницами — выдавали следы недавнего плача и изрядной усталости.

На ней был простой чёрный костюм и удобная чёрная обувь.

— Вы полиция? — сказала она на выверенном английским с лёгким акцентом.

— Лейтенант Даллас, — ответила Ева, показывая значок. — Детектив Пибоди.

— Да, я говорила с детективом Пибоди. Меня зовут Селдин Аббакар, я администратор кабинета доктора Абнера. Проходите, пожалуйста.

Приёмная/зал ожидания была оформлена в весёлом зелёном цвете, на стенах висели радостные картины. Фотографии младенцев, малышей и детей постарше занимали целую стену. В главной зоне стояли мягкие кресла ярко-синего цвета, а в другом углу были ярко-красные контейнеры с игрушками.

В нише висели вешалки — обычной высоты и ниже, видимо для детей.

За стойкой ресепшн никого не было.

— Я попросила всех прийти к семи пятнадцати, чтобы убедиться, — сказала Селдин. — Мы все здесь, и я подумала, что лучше будет поговорить с вами в конференц-зале. Прошу нас извинить…

Она замолчала, сжала губы, искусно подкрашенные. — Мы все шокированы и опечалены. Доктор Абнер был очень любим.

— Примите наши соболезнования.

— Спасибо. Это большая потеря.

— Спасибо, что нашли время для нас.

— Он бы этого хотел. Это ваш долг — найти того, кто совершил это ужасное преступление. Я желаю вам выполнить ваш долг. Я проведу вас.

— Прежде чем вы это сделаете, сколько лет вы проработали с доктором Абнером? — Ева уже знала, но хотела услышать из первых уст.

— Я начала здесь в двадцать два года, после университета. Я приехала из Ирана студенткой, училась здесь и подала заявку на постоянное проживание. Это было ровно двадцать лет назад, в следующем месяце. Доктор Кент — простите, он просил называть его по имени, но я не могла. Для меня он был доктором Кентом.

— Понятно.

— Доктор Кент позволял мне учиться и подниматься по службе. Мой отец умер в Иране давно. Когда я вышла замуж, я попросила доктора Кента проводить меня к алтарю. Он дал мне щедрый отпуск, когда у меня родились дети, потому что я хотела работать и быть мамой одновременно. У нас в офисе есть детский сад. Он очень любил — любил детей, понимаете?

Слеза скатилась по её щеке, и она её оттерла. — Простите, я расстроена. Он был мне как отец. Доктор Мартин, его муж, был как семья для меня. Они были, по сути, дедушками для моих детей.

— Спрошу сразу и без лишних слов. Где вы были позавчера в десять вечера?

— Это ваш долг. Да, я могу сказать. Моя золовка родила мальчика в десять шестнадцать вечера. Весом восемь фунтов и унцию, его зовут Джамар. Я была с ней по её просьбе, помогала при родах и оставалась с ней и семьёй почти до полуночи, вместе с мужем.

— Доктор Кент должен был быть педиатром Джамара, как и моих детей. Я дам вам имена и адрес роддома, чтобы вы могли проверить.

Ева услышала чистую правду и кивнула.

— Спасибо. Теперь поговорим с остальными.

Селдин открыла боковую дверь и повела их через серию кабинетов и приёмных. Кабинет с табличкой доктора Абнера. Второй — с табличкой ассистента.

Они поднялись по лестнице, закрытой другой дверью, вошли в комнату отдыха, которая сейчас была пустой — там располагался детский сад, и вошли в конференц-зал с большим столом и множеством стульев, столешницами с кофемашиной и чайным сервисом.

Все в комнате подняли головы при их входе. Ева увидела много красных и заплаканных глаз, и несколько человек, прижимающихся друг к другу.

В воздухе витало горе.

— Это лейтенант Даллас и детектив Пибоди. У них есть вопросы, и мы чтим память доктора Кента, отвечая на них честно. Проходите, лейтенант, детектив. Хотите кофе?

— Спасибо. Чёрный.

— Сливки, два сахара, — сказала Пибоди, начав беседу. — Мы понимаем, что для всех это был тяжелый удар, и соболезнуем. Всегда трудно отвечать на вопросы, но нам нужно знать, где все были в определенное время, чтобы сузить круг подозреваемых.

— Начну я. Меня зовут Мелисса Ренди, доктор Ренди, ассистент доктора Абнера.

Женщина смешанной расы, около тридцати пяти, держала в руках носовой платок. — Я пришла в эту клинику три года назад. Все остальные работают здесь дольше, так что начну, если можно.

— Конечно. Где вы были позавчера в десять вечера?

— Я… Но я думала, Кент убит вчера утром?

— Это так, — сказала Ева. — Нам всё равно нужна эта информация.

— Я была дома с моей невестой. Хотите имя?

— Пожалуйста.

— Алисия Горден. Мы ужинали — у нас обоих был длинный день — и готовились к свадьбе, разбирали приглашения и другие планы. Весь вечер провели дома.

— А вчера утром около половины десятого?

— Здесь. Это был выходной у Кента. У меня были пациенты с восьми.

— Верно, — сказала Селдин. — Доктор Лисса была в офисе всё утро, обедала в комнате отдыха в час и имела приемы с половины второго. Это поможет?

— Очень, — добавила Пибоди с тихой улыбкой.

Потом они опросили всех по очереди: регистраторов, медсестер, ассистентов, воспитателей детского сада, уборщиков.

Ренди была права — все работали с Абнером от семи до двадцати лет.

Они прошли по местам пребывания, алиби, слезам.

Алиби они проверят, подумала Ева, но особо не надеялась, что что‑то оттуда вывалится.

То, что она увидела, — слаженный коллектив, люди, которые ладили между собой, и всё это крутилось вокруг Кента Абнера — его личности и профессионализма.

— Были ли у доктора Абнера какие‑то проблемы с кем‑то? Пациент — или родители/опекун — кто‑то, кто когда‑то здесь работал, другой ассистент?

— Нельзя представить, что кто‑то хотел ему навредить нарочно, — воскликнула самая молодая из персонала, двадцатишестилетняя Оливия Трессл. — Это должно быть какое‑то ужасное недоразумение,