Золото в смерти - Нора Робертс

себе, что мир не совсем ещё сошёл с ума. Я, как сказала, была не химиком, но знаю достаточно, чтобы понять: кто-то потратил кучу времени и рискнул всем, чтобы создать средство, чтобы убить хорошего человека. И это — перебор.

— Согласна. — Ева кивнула в сторону машины. — И возвращаемся к главному. Всё — только для Абнера. Даже наличие агента-нейтрализатора это доказывает. Он не хотел, чтобы Руфти, к примеру, вдруг вернулся домой — забыл что-то — и оказался под ударом. Он хотел смерти только для Кента Абнера.

— Больница Унгер?

— Именно. Может, доктор Понти — и правда гений.

***

Средина утра, в отделении неотложной помощи больницы Унгера было оживлённо, но не сумасшедше. Ева подозревала, что немалая часть пациентов откладывала визит к врачу до тех пор, пока ситуация не стала критической.

Она понимала это.

Другие выглядели так, будто пришли с переломами, ушибами, последствиями драк или бытовых неурядиц.

Она подошла к стойке регистрации, отвлекла внимание женщины, сидевшей за компьютером.

— Нам нужно поговорить с доктором Понти.

— Доктор Понти сейчас с пациентом. Вам нужно зарегистрироваться, тогда…

— Нам нужно поговорить с доктором Понти, — повторила Ева и показала служебное удостоверение. — По делам полиции.

— Он всё ещё с пациентом.

— Где именно?

Женщина посмотрела на экран компьютера.

— Он в кабинете номер три. Если попытаетесь зайти к нему с пациентом, я вызову охрану, независимо от вашего пропуска.

— Мы подождём. Рядом с кабинетом.

Ева вместе с Пибоди нашли нужный кабинет и встали у двери.

— Остальные трое из списка, — начала Пибоди, изучая данные на планшете, — ничем не выделяются: ни навыков, ни доступа к токсину, с которым мы имеем дело. Да и финансов у них, судя по всему, нет, чтобы нанять кого-то.

— Шантаж, давление, сообщники, — перечисляла Ева.

— Да. Но это всё стоит денег. Я начну с финансов.

— Отлично. Я займусь проверкой связей с военными или полувоенными структурами, супругами, семьями, а также с медициной и наукой.

В этот момент дверь распахнулась.

— Поменяйте повязку завтра. К своему лечащему врачу сходите на неделе, — сказал доктор, возвращаясь к работе.

Мужчина с забинтованной рукой и кислой миной прошёл мимо.

— И не забудьте, — пробормотал Понти.

— Доктор Понти?

— Да?

— Лейтенант Даллас, детектив Пибоди, Нью-Йоркская полиция. Нам нужно с вами поговорить.

Он выглядел вполне свежо, хотя трехдневная щетина, по мнению Евы, была скорее стилем, чем запущенностью. Он устало посмотрел на них.

— Если это по поводу ножевого ранения пару ночей назад, я уже рассказал всё, что знаю.

— Дело другое. Хотите поговорить здесь или в более приватном месте?

Он вздохнул — мужчина лет тридцати с небрежными светлыми волосами, хорошими кроссовками, узкими джинсами, светло-голубой рубашкой и белым халатом врача.

Показал большим пальцем назад и двинулся по коридору.

— Я не могу вздремнуть, если меня не разбудят. В чём дело?

— Доктор Кент Абнер.

— Кто? А, да-да. — Он закатил глаза и открыл дверь в маленькую комнату отдыха. — Что с ним?

— Он мёртв.

Понти замер с кофейником в руках, и его глаза, которые до этого не проявляли интереса, сузились.

— Неестественная смерть? Что случилось?

— Странно, что вы ещё не слышали, ведь у Абнера были связи здесь. Думаю, кто-то из персонала уже сказал бы.

— Я только с восьми утра на смене, был занят. Вот мой первый перерыв.

— Ваша жена — хирургическая медсестра?

— Да. — Интерес сменился настороженностью. — Что случилось с Абнером?

— Отравление.

Он допил кофе и сел.

— Не случайно, надеюсь.

— Нет. Вы с доктором Абнером имели разногласия.

— Можно и так сказать, — пожал плечами он, — или сказать, что он влезал туда, где не следовало, подрывая мой авторитет перед пациентом и главным ординатором.

— Это вас злило.

— Чёрт возьми, да. Если бы я отравлял всех, кто меня раздражает, отделение было бы переполнено. Я был на последнем издыхании после двойной смены, устал и, может, немного раздражён. Женщина привела ребёнка с бронхитом — грязного, с несколькими гнойными ссадинами. Я объяснял, что нужно делать, возможно, не слишком вежливо. Потом Абнер вмешался и начал меня перебивать. Слово против слова, а мой начальник встал на его сторону. Мне дали выговор и выходной. Это было несколько месяцев назад.

— Вы видели доктора Абнера после того инцидента?

— Встречались, но я старался не попадаться ему на глаза. Он приходит сюда из своей частной практики, а я — в самой гуще событий. Мне не нравилось, что он говорил и делал, я это сказал. И теперь полиция сюда пришла?

— Именно. Где вы были позапозавчера около десяти вечера?

— На улице, с подростком, у которого три ножевых. Я должен был уйти в десять, но ребёнка привезли в девять сорок пять. Я подготовил его к операции, дал показания полиции. Ушёл не раньше десяти тридцати.

— А потом?

— Я поехал домой, где меня ждала жена. Мы поехали в Хэмптонс. У нас есть друг с пляжным домом, и они сказали, что мы можем пожить там пару ночей. У нас обоих был следующий день и ночь выходными, так что мы провели их там. Спали, занимались сексом, ели, пили, снова спали. Вернулись домой рано утром. Чёрт.

— Вы кого‑нибудь видели или с кем‑то говорили там?

Его раздражение вспыхнуло — жар в глазах, сжатая челюсть.

— Нет. Всё было ради тишины, уединения, отдыха. Мы пару раз гуляли по пляжу, но не общались ни с кем. Слушайте, мне нужно возвращаться. Это не моё дело.

— Кому принадлежит дом?

Он выдохнул сквозь зубы:

— Шармен и Оливер Инграм. Олли и я учились вместе в медшколе. Он тоже частный врач. Пластическая хирургия — так что пляжный дом ему по карману. Мы взяли машину у моего шурина, своей у нас нет. Он юрист, и если вы ещё раз начнёте меня доставать, я свяжусь с ним.