Два вида истины - Майкл Коннелли
Босх оценил усилия Люсии в его интересах и полагал, что это могло быть причиной того, что она достала ему копию досье. Она хотела, чтобы он знал, что происходящее не было предательством с ее стороны, что она присматривает за своим бывшим наставником, но позволяет уликам попадать туда, куда они могут попасть.
Не говоря уже об этом, утверждение о том, что Босх подбросил улики в дело тридцать лет назад, теперь стало частью материалов дела и могло взорваться публично в любой момент. Очевидно, это был тот рычаг, который прокурор Кеннеди надеялся использовать, чтобы подавить любой протест Босха по поводу отмены приговора. Если бы Босх возразил, он был бы размазан.
Чего не могли знать Кеннеди, Сото и Тапскотт, так это того, что Босх знал в самой глубокой, самой темной части своего сердца. Что он не подбрасывал улики против Бордерса. Он никогда в жизни не подбрасывал улики ни против одного подозреваемого или противника. Это знание придало Босху заряд адреналина и целеустремленности. Он знал, что в этом мире есть два вида истины. Правда, которая является неизменным фундаментом жизни и миссии человека. И другая, податливая правда политиков, шарлатанов, продажных адвокатов и их клиентов, которые гнутся и лепятся, чтобы служить любой цели.
Бордерс, с ведома или без ведома своего адвоката, солгал Сото и Тапскотту в "Сан-Квентине". Тем самым он с самого начала испортил их расследование. Это было подтверждение для Босха, что это афера и что именно он должен найти и искоренить тех, кто замышляет против него, где бы они ни находились. Теперь он шел за ними. Тяжесть и чувство вины за то, что, возможно, очень давно он совершил ужасную ошибку, были сняты.
Босх почувствовал себя человеком, доказавшим свою невиновность и освобожденным из клетки.
14
Убийцы Хосе Эскивеля и его сына действовали в аптеке с уверенностью людей, которые уже выполняли подобную работу. Они использовали револьверы как для того, чтобы предотвратить заклинивание оружия, так и для того, чтобы не оставлять критических улик. Они не проявляли ни колебаний, ни раскаяния. Босх знал, что в каждом крупном преступном сообществе нужны такие люди — исполнители, готовые сделать все, что нужно, чтобы обеспечить выживание и успех организации. В действительности такие люди были редкостью. Именно это привело его к подозрению, что убийцы были привезены издалека в Сан-Фернандо, чтобы решить проблему, созданную идеалистичным, но наивным Хосе Эскивелем-младшим.
Это подозрение, казалось, подтвердилось, когда Босх, Лурдес и Систо вернулись в аэропорт Уайтман рано вечером того же дня с ордером на просмотр записей с камер наблюдения на взлетно-посадочной полосе. Начав просмотр видеозаписей в полдень воскресенья, они перематывали время вперед, снижая скорость до реального времени только тогда, когда садился или взлетал случайный самолет или когда к ряду ангаров, расположенных вдоль края аэродрома, подъезжал автомобиль. Они находились в тесном подсобном помещении аэропорта под вышкой. Оно также служило офисом службы безопасности. Пространство было настолько тесным, что Босх чувствовал запах никотиновой жвачки Систо.
В 9:10 утра, как видно на видеозаписи, их бдение увенчалось успехом, когда тот же самый фургон, который они видели, как забирал группу покупателей таблеток в клинике, подъехал к ангару, широко открыл две двери с помощью дистанционного управления и стал ждать, а его водитель вышел и лишь ненадолго зашел внутрь, после чего вернулся.
Через четырнадцать минут приземлился прыжковый самолет и подрулил к ангару, а затем въехал в него. Из самолета вышли только двое мужчин — белые мужчины в темной одежде, очень похожей на ту, что носили стрелки из "Фармасии". Они прошли прямо к фургону и забрались внутрь через боковую дверь. Фургон уехал еще до того, как пропеллер самолета перестал вращаться.
— Это они, — сказал Систо. — Ублюдки сейчас пойдут в торговый центр и убьют наших жертв.
Он сказал это тоном, в котором Босху понравился гнев, но он знал, что эмоциональное убеждение и доказательства — две разные вещи.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
— Да ладно, — сказал Систо. — Так и должно быть. Время идеально подходит. Они прилетают, делают работу, и, вот, увидиш – они собираются снова улететь после того, как все закончится.
Босх кивнул.
— Я тоже так думаю, но то, что мы знаем, и то, что мы можем доказать, — две разные вещи, — сказал он. — Люди в аптеке были в масках.
Он указал на видеомонитор.
— Мы можем доказать, что это они? — спросил он.
— Мы можем попросить лабораторию шерифа попытаться улучшить изображение, — сказал Лурдес. — Сделать его более четким.
— Может быть, — сказал Босх. — Ускорься.
Систо управлял пультом. Он увеличил скорость воспроизведения до четырехкратной, и они стали ждать. Босх смотрел, как идут минуты на видеотаймере. В 10:15 утра он сказал Систо, чтобы тот вернул воспроизведение на реальное время. По видеозаписи аптеки, запечатлевшей убийства, время убийства было 10:14 утра, а аптека находилась примерно в двух милях от Уайтмана.
В 10:21 фургон вернулся в аэропорт. Он двигался в пределах допустимой скорости, не спеша, когда проезжал через ворота и приближался к ангару. Как только он оказался на месте, боковая дверь открылась, двое мужчин вышли и прошли прямо к прыжковому самолету. Его винт уже вращался, и он вырулил на взлетную полосу.
— Вот так вот, прилетели-улетели, и два человека погибли, — сказала Лурдес.
— Мы должны поймать этих парней, — сказал Систо.
— Мы поймаем, — сказал Босх. — Но мне нужен тот, кто их вызвал. Человек, который посадил этих двух киллеров на самолет.
— Сантос, — сказала Лурдес.
Босх кивнул. Это был момент твердой решимости для трех детективов.
Наконец Систо нарушил молчание.
— Итак, каков наш следующий шаг, Гарри? — спросил он.
— Фургон, — сказал Босх. — Завтра мы привезем водителя и посмотрим, что он скажет.
—
