Паук - Ларс Кеплер

Глава 59.

Сага сидит на кухне, ест пиццу в одном нижнем белье. Между куском и коробкой тянутся ниточки расплавленного сыра. Тыльной стороной ладони она вытирает жир с губ.

Мара, должно быть, появилась у детской танцевальной площадки с определённой целью — дать ей задачу о семи мостах Кёнигсберга, понимает она. Сага быстро ищет сведения в интернете и тут же находит, что решения у задачи нет. Математик Леонард Эйлер доказал это ещё в XVIII веке.

Так что же хотела сказать Мара?

Сага перечитывает дневник Свена‑Уве Кранца, где тот пишет, что Мара чувствовала себя гораздо лучше, пока однажды вечером не наткнулась на статью в таблоиде.

«Мара много времени проводит со своими глиняными скульптурами. Каждая из них неповторима, с собственными, уникальными чертами. Сегодня я увидел, как она работает над фигуркой женщины, несущей спящего младенца. Когда я — несколько бестактно — спросил, не для рождественского ли это вертепа, она только недоумённо посмотрела на меня и продолжила лепить. Мара провела ещё два часа в творческой комнате, затем сняла фартук, вымыла руки и взяла газету в комнату отдыха».

Сага слышит за стеной звук телевизора. Холодильник жужжит. На стене за обеденным столом дрожит солнечное пятно.

Она встаёт и подходит к окну, глядя на квартиру через улицу.

Окна там расположены примерно на метр выше её собственных. Одно заклеено бумагой. В другом она видит банки с краской и кисти на стремянке.

Металл блестит, когда солнце выходит из‑за тучи.

Сага возвращается к столу и продолжает есть.

Соседская собака начинает лаять на почтовый ящик.

Она знает, что ей пора смотреть следующий сеанс с Марой Макаровой, но чувствует, как внутри нарастает тяжёлое, липкое чувство тревоги.

Что‑то не даёт ей покоя. Что она упустила?

Сага встаёт из‑за стола и идёт в спальню. Надевает носки, чёрные брюки‑карго и тёмно‑зелёную футболку.

Она засовывает телефон в задний карман и понимает, что должна быть готова к новой посылке. Нельзя терять ни секунды. В голове каша. Она надевает кроссовки, отжимает ручку входной двери и отпирает замок. Связку ключей и пистолет в кобуре оставляет на комоде. Потом возвращается в гостиную и включает проектор.

Открывает крышку ноутбука, вставляет последний жёсткий диск с записями сеансов психолога с Марой и нажимает «воспроизведение».

Затемняющие шторы задернуты, и изображение на сером выдвижном экране яркое и чёткое.

После прежних вспышек ярости Мара Макарова теперь спокойна. Она стоит перед стулом, её тёмный взгляд устремлён чуть в сторону от камеры — вероятно, на Свена‑Уве Кранца. Волосы блестят и аккуратно зачёсаны набок.

— Я прочла в газете про серийного убийцу, — говорит Мара напряжённым голосом. — Он убил двух человек, когда пытался похитить ребёнка из детского сада в Гамла‑Энскеде.

— Серийного убийцу?

— Вы что, дурак?

— Мара, я пытаюсь понять, о чём вы говорите.

Сердце Саги начинает биться сильнее. Она точно знает, о ком говорит Мара.

— Я догадалась. В газете были фотографии. Убийцы, понимаете? В профиль и анфас.

— Значит, он сейчас в тюрьме?

— Кажется, он сбежал. Не уверена, но в любом случае он на свободе… Понимаю, как это звучит, но я его узнала. Я знаю, что это он. Я увидела фотографию серийного убийцы в газете — и это был капитан нашего судна, — говорит Мара и, не отрывая взгляда от психолога, садится.

Сага вздрагивает, понимая, что именно это имела в виду Сюзанна Хьельм. Юрек провёл время в одиночке психиатрической больницы строгого режима, планируя, что сделает шесть лет спустя. Он дождался, пока дипломат соберёт всю его семью в Швеции, а затем похитил их и отвёз в бункер, где похоронил заживо.

— Какое судно? — мягко спрашивает психолог.

— Раньше я не задумывалась, с чего всё началось, — говорит Мара. — Но началось всё в день рождения моего деда. Он приехал в Швецию с остальной семьёй. Мы должны были прокатиться на лодке, а потом поужинать в «Гранд‑отеле».

— Обычный день рождения?

— Капитаном был морщинистый мужчина, говоривший по‑русски. И именно его фотография в газете, Юрек Вальтер. Последнее, что я помню, — как я пью клубничный сок на палубе из маленьких запотевших рюмочек для шнапса… А потом мы очнулись в камере.

— Значит, тот, кто посадил вас и вашу семью в тюрьму, был серийным убийцей? — терпеливо уточняет Свен‑Уве.

— Я уверена, что это был мужчина на фотографии. Но не знаю, работает ли он на российскую службу безопасности.

— И это был не тот мужчина, который время от времени приносил вам еду?

— Нет, — отвечает Мара и тревожно вскакивает.

Сага всматривается в серое лицо молодой женщины и понимает, что на архипелаге не произошло никакого несчастного случая. Юрек потопил судно, чтобы скрыть похищение. Его помощник, Бобёр, вероятно, должен был следить за семьёй до тех пор, пока не настанет время похоронить их заживо, но, когда Йона убил Юрека, Бобёр оставил свой пост, словно побеждённый солдат. Он бросил семью Мары взаперти, без еды и воды. Бобёр бежал из страны и сейчас отбывает долгий срок в Белоруссии.

— То место, где вас держали, вообще было тюрьмой? — спрашивает психолог.

— Не знаю, — Мара вцепляется в собственные руки.

— Вас увезли в Россию?

— Не знаю, я ведь говорила. Нам давали так мало еды, что трудно всё вспомнить. Мы вполне могли всё это время находиться в Швеции.

— Хорошо.

— Вам не обязательно это говорить, не нужно всё время твердить «хорошо». Я знаю, что звучу безумно. Я же говорила вам, что это ФСБ, что нас отвезли в тюрьму, где‑то неподалёку от Моявейаба, а теперь… Просто, когда я увидела его фотографию, я вспомнила ужасно много.

— В этом нет ничего необычного. Так работает память.

— Вы должны мне помочь, — умоляет Мара. — В газете написано, что дело расследует полицейская по имени Сага Бауэр. Вы должны с ней поговорить, рассказать ей всё, что я вам сказала. Что мою семью запер этот серийный убийца, и что она обязана их спасти.

— Я постараюсь.

На стене за спиной Мары вспыхивает луч света, возможно, отражение от часов или линзы камеры.

— Это невероятно срочно, — продолжает она. — Вы должны сказать ей, что…

Сага отворачивается, выдёргивает кабели и относит ноутбук и последний жёсткий диск на кухонный стол, кладёт