Паук - Ларс Кеплер

На этот раз Мара Макарова, кажется, приняла душ и причесалась. Повязки на лице больше нет. Кожа вокруг глаза пожелтела, но отёк спал. Она пытается держать сцепленные от тревоги руки на коленях, но раз за разом тянется вверх, словно убирая с лица невидимую прядь.

У Саги стынет в жилах кровь, когда она понимает, что уже встречала Мару — в приёмной у танцевального класса Астрид и Ника.

Мара была той молодой женщиной в серебристом жакете, читавшей учебник по математике. Той, что упомянула задачу о мостах Кёнигсберга.

Раздаётся скрежет: психолог волочит стул по полу. Мара следит за ним взглядом и ждёт, пока он сядет, прежде чем заговорить.

— Вы говорите, что хотите мне помочь. На самом деле вы говорили это уже не раз, — произносит она, облизывая губы. — И я держусь за это, насколько могу.

— Можете начать с того, что выслушаете меня. Кроме моей бабушки, все они ещё живы и ждут, когда я приведу помощь.

— Почему это ваша ответственность?

— Потому что я сбежала из камеры, когда нам принесли еду. Я была такой грязной и серой, что охранник меня не заметил… Когда он вошёл, все, как обычно, сбились в дальний угол, тихие и испуганные, а я ждала у двери, у стены. Я выскользнула, когда он поставил коробку на пол, и нашла выход… Мне трудно всё вспомнить, но каким‑то образом мне удалось выбраться. Кажется, я поднялась по длинной металлической лестнице и открыла люк… Точно помню, как пересекла луг, полный одуванчиков, прошла мимо огромных домов и вышла на дорогу. Я думала только о том, как бы вернуться домой и связаться со шведской полицией, чтобы они спасли мою семью. Их жизни зависят от меня, понимаете?

— Конечно, — спокойно отвечает психолог.

Мара снова и снова трёт лоб.

— Просто так трудно вспомнить, — говорит она. — Может, вы знаете, как это. Я не уверена, что смогу найти дорогу обратно к ним… Нет, подождите, я увидела знак, когда вышла на дорогу… Там было написано «Моявейаб».

— Что это?

— Не знаю. Имя. Оно ничего не значит, но я точно знаю, что видела его.

— Хорошо, хорошо. Вы видели знак.

— «Моявейаб, Моявейаб», — шепчет она, словно пытаясь вбить это слово себе в память.

— Охранник говорил по‑русски? — спрашивает он.

— Конечно.

— Значит, вы сбежали из тюрьмы, — говорит он. — Но как вы оказались здесь? Полиция нашла вас на автостраде недалеко от Стокгольма.

— Не знаю, может, это было не в России, я не понимаю, как это всё устроено. Возможно, у российских спецслужб есть секретные тюрьмы и в Швеции.

Мара какое‑то время сидит молча, закрыв лицо руками. Потом снова смотрит на психолога.

— Что вы хотите, чтобы я сделала? — спрашивает он.

— Свяжитесь со «Службой безопасности» и расскажите им, через что мне пришлось пройти, — говорит она. — Скажите им, что мою семью держат в плену и что они скоро умрут с голоду.

— Я сделаю это, но вам, возможно, помогло бы вспомнить ещё какие‑то подробности.

— Я пытаюсь. Я только этим и занимаюсь.

Как только Свен‑Уве Кранц выходит из комнаты Мары, Сага нажимает на паузу и открывает рукописные дневники. Она пролистывает записи психолога после сеанса.

«Я связался со «Службой безопасности» и передал всё, что рассказала мне Мара, не упомянув, что она проходит лечение от параноидального психоза. В ответ получил стандартную фразу, что они возьмут дело на контроль».

Сага, улыбаясь про себя наблюдает за его нетрадиционными, но, по сути, очевидными и гуманными методами. Она отворачивается к окну, чувствует, как вода с влажных волос пропитывает спину футболки, и продолжает читать.

«После этого сеанса Мара, кажется, значительно успокоилась. Врачи немного снизили дозу препаратов, и она начала общаться с другими пациентами, смотреть телевизор в общей комнате. Всё выглядело довольно стабильно, пока однажды вечером она не прочитала статью в “Экспрессен”».

Глава 58.

Йона и Грета встречаются у одной из комнат для допросов в полицейском участке Стокгольма. Они пришли, потому что сюда ранее явился мужчина и заявил, что хочет сообщить об убийстве в массажном салоне в Тенсте.

У мужчины уже есть адвокат, и он утверждает, что будет говорить только в обмен на защиту полиции.

— Вам бы стоило это привести в порядок, — говорит Грета, кивая на облупившийся лак на ногтях Йоны.

— Знаю, надо записаться к мастеру, — отвечает он, стучит в дверь, и они заходят.

Мужчина средних лет, лысый и с окладистой бородой, сидит, сгорбившись, за столом, положив руки на колени. Его адвокат — светловолосая женщина с волосами до плеч и следом помады на переднем зубе. Она молода, лет тридцати, в тёмно‑серой юбке, коротком пиджаке и белой блузке. Она сидит на самом краешке стула и ждёт, пока они войдут и закроют дверь, затем встаёт и пожимает им руки.

— Мой клиент хочет гарантию программы защиты свидетелей, — говорит она.

— Разумеется, если для этого есть основания. Наш отдел по защите свидетелей рассмотрит их, если они будут, — отвечает Грета. — Но подобные решения принимаются независимо от содержания показаний. Это исключительно вопрос необходимости.

— Тогда я ничего не скажу, — произносит мужчина.

— Не могли бы вы объяснить своему клиенту, что по шведскому законодательству он обязан давать показания? — спрашивает Грета адвоката.

— Давайте пропустим эту часть, — говорит Йона, садясь рядом с мужчиной. — Мне нужны ответы. Как называется массажный салон, куда вы ходите за сексом?

— Мой клиент отрицает, что платит за секс, — вмешивается адвокат.

— «Йемоджа», — бормочет мужчина.

— Он пришёл на массаж по направлению врача. У него проблемы со спиной, — поясняет адвокат.

— Я только вошёл в приёмную, как какая‑то психопатка начала размахивать пистолетом и говорить, что убьёт меня так же, как убила другого клиента. Она сказала, что знает, где я живу.

— Понимаю. Это, должно быть, было страшно, — говорит Йона.

— Что мне делать? Это же явная угроза убийством, вы обязаны меня защитить.

— Не могли бы вы описать женщину с пистолетом?

— Блондинка, злая…

Йона находит в телефоне фотографию Саги и показывает её мужчине.

— Что, вы уже арестовали её?

— Она сказала, что убила человека? —