Милосердие - Рада Джонс
За остальным заеду позже.
Он огляделся по сторонам. Выцветший розовый халатик Фейт, висящий на дверном крючке. На кофейном столике — раскрытое «Учебно-практическое пособие по оказанию неотложной помощи». Шлепанцы, повторяющие форму ее ступней. Ничто не напоминало тут о Карлосе, разве что фотография, на которой он целовал Фейт. Девушка улыбалась и смотрела на кольцо — тогда он только что сделал ей предложение.
Интересно, куда она дела кольцо. Оно по-прежнему у нее?
Карлос направился было к двери, когда вдруг она распахнулась и в квартиру вошла Фейт. Как всегда, он обомлел от ее красоты: пушистых золотистых волос, румяных щек, синих глаз, в которых плясали искорки. Она улыбнулась.
Нисколько не удивлена.
— А я тебя ждала, но думала, что ты сначала позвонишь.
— Не хотел беспокоить.
— Какой ты у меня заботливый. Я тебя совсем в последнее время не вижу. Давай-ка, присядь.
— Мне уже пора.
— И куда это ты торопишься? — Фейт встала в дверях, преградив ему путь.
Карлос вздохнул.
— Так вот как ты обходишься со старыми друзьями? Являешься ко мне как вор и уходишь не попрощавшись? Да что с тобой, Карлос?
— Ты прекрасно знаешь сама, Фейт. Со мной как раз все в порядке.
— То есть ты считаешь, что проблема во мне?
— Хватит, Фейт, перестань. К чему бередить старые раны?
— По-твоему, в этом нет смысла? Ошибаешься. Я по тебе скучаю.
— А я по тебе нет. И ты врешь. Ты не по мне скучаешь. Ты скучаешь по своему бывшему!
— И по нему тоже. Но его нет, а ты тут!
Карлос покачал головой и попытался отодвинуть ее в сторону, но Фейт обняла его, прижалась всем телом, потянулась полными чувственными губами к его губам. Карлоса окутал аромат ее духов: мед, жасмин и влажная земля. У него ослабли колени.
Он попытался вырваться, но она лишь сильнее вцепилась в него. Ноги у Карлоса подогнулись, и оба повалились на пол. Губы девушки накрыли его рот, проворный язычок скользнул между зубов, и Карлос позабыл, что собирался сопротивляться. Фейт принялась медленно расстегивать пуговицы его рубашки. Осыпала поцелуями лицо, втянула в рот мочку уха, обожгла дыханием шею. Ее рука легла ему на пах, и Карлосу показалось, что у него плавится мозг.
Он позабыл обо всем: о Дике, о машине, припаркованной у тротуара, о Джордже, с которым договорился выпить пива. Позабыл обо всем, кроме Фейт. Его сводил с ума ее дурманящий аромат, ее губы, нависшие над его расстегнутой ширинкой. Он застонал от наслаждения. Они снова были вместе, а все остальное утратило смысл.
Глава 17
Эмма дернула за ручку дверь в неотложку и влетела в коридор. Только что она оказывала помощь соседнему отделению — там делали реанимацию. Будто у меня в неотложке не хватает своих забот. Пришлось отлучиться на целых полчаса. Просто безобразие. С какой стати позвали меня? С этим справился бы любой другой врач. Вне себя от возмущения, она поспешила в свой кабинет.
Там ее поджидал Курт.
— Не хочешь пройтись? — предложил он, поднимаясь со стула.
Ага, вот прям только об этом и мечтаю.
Она сверилась с базой данных. Поступило пять новых пациентов. И всех надо осмотреть. А еще и старые есть.
— Что, прямо сейчас?
Он молча кивнул.
Они двинулись к выходу из отделения. Оттуда до фойе больницы было три минуты. Три минуты наедине. Даже пять, если придется остановиться, чтобы завязать шнурки. Повсюду глаза и камеры. За ними наблюдают, но, к счастью, не могут подслушать разговор.
— Помнишь ту пожилую пациентку, что недавно умерла?.. Я еще консультировался с тобой на ее счет.
— Помню.
— Гипогликемия.
Низкий уровень сахара в крови.
— И сколько у нее была глюкоза?
— Двенадцать.
Двенадцать? При норме в девяносто? Да как такое может быть? При шестидесяти уже проявляются тревожные симптомы. Еще ниже — судороги и симптоматика, похожая на инсульт. И что, Курт все это проглядел?
— Погоди, — поднял руку Курт. — Прежде, чем ты спросишь, хочу сказать: мы проверили уровень сахара, когда она поступила. Он был в норме!
— Как ты узнал о гипогликемии?
— Связи.
В патологоанатомическом отделении.
— И как же вышло, что глюкоза упала?
— Я вот думаю: а вдруг ей вкололи инсулин? В соседней двадцать первой палате лежит диабетик, у которого глюкоза под пять сотен. Я заказал для него инсулин. Может, его вкололи старушке?
— Получается, произошла ужасная ошибка?
— Такое бывает. Лично я удивляюсь, что в неотложке их еще немного, ведь нас постоянно отвлекают.
— Ты все проверил?
— Да. Похоже, я прав: инсулин ввели не тому пациенту.
— Но медсестры обязаны первым делом проверять карточку больного.
— Так они обычно и делают. Если их не отвлекают. Я пока не знаю точно, что произошло. Просто хотел поделиться с тобой своей версией. Если эта история всплывет, мы будем смотреться кисло.
— И не говори. Другие версии у тебя есть?
— Увы. Ей явно ввели инсулин.
Проклятье. Вот только этого мне не хватало.
Судьба Эммы висела на волоске. Показатели отделения неотложной помощи уже не первый год вызывали вопросы у попечительского совета. В попытке исправить положение совет принял решение уволить всех врачей и нанять новых по контракту. К счастью, в группу включили кое-кого из прежних докторов. Эмму сделали заведующей, приказав улучшить показатели и сократить расходы. Как можно быстрее. Или она лишится должности. Пока ей не удавалось выполнить поставленные перед ней задачи.
Плохо дело. Даже если это ошибка медсестер, за которых отвечаю не я, а Майк, я и глазом не успею моргнуть, как вылечу с должности. А Энн так и роет копытом. Как же ей хочется поскорее занять мое место! Ну что ж, приятно было поработать заведующей.
Да черта с два. Кому я вру? Работа — полный отстой. Одно дело — лечить людей, другое — заведовать отделением. Тут политика. Грязное, гадкое дело. Обидно, конечно, облажаться, зато здорово, что больше никто не будет ездить по мозгам. Теперь с чистой совестью можно послать всех куда подальше. Да мне каждый день приходит по пять предложений о работе. Причем в местах куда более приятных, чем это. Я могу поехать в Австралию, где живут кенгуру. Или в Новую Зеландию. Там пингвины. Обожаю пингвинов!
Сев за стол, Эмма придвинула к себе клавиатуру и вошла в систему. Проходившая мимо Энн внимательно на нее посмотрела. Эмма в ответ помахала ей рукой.
Просто жду не дождусь,
