Словно искра - Элль Макниколл

– Мисс Мёрфи порвала мой рассказ!

Тишина. А потом:

– Она что сделала?

– Порвала мой рассказ об акулах. Перед всем классом.

– Адди, почему ты не сказала? Так нельзя, она не имеет права тебя унижать.

– Но она так сделала. – Я не знаю, почему плачу. – И я очень устала.

Киди вздыхает:

– Я знаю, малышка. Я тоже.

Больше я ничего не говорю. Когда Киди уходит, я достаю книгу об акулах и поглаживаю глянцевые страницы. Гигантская акула широко разинула огромную пасть. Китовая акула – большая, страшная и в то же время совершенно безобидная. Я закрываю глаза и изо всех сил желаю исчезнуть и оказаться в глубоком синем океане, чтобы плыть километр за километром, не встречая ни одного живого существа.

На морду зебровой акулы падает слезинка. Я быстро вытираю её. Никакой дурацкий, ужасный, отвратительный день не стоит того, чтобы портить библиотечную книгу.

Глава седьмая

Школьные экскурсии для меня – настоящая лотерея.

И хотя сама по себе идея того, чтобы увидеть и узнать что-то новое, кажется очень соблазнительной, реальность часто портит мне впечатление: одноклассники толкаются, машины громко гудят, а распорядок дня не такой, как обычно.

К счастью, сегодня нам не понадобится ни автобус, ни поезд. Мы просто пойдём из школы к реке Лейт. Мисс Мёрфи велит нам разбиться по парам и построиться в две шеренги.

– Я пойду с Дженной, – говорит Эмили, дыша мне в лицо. – С моей лучшей подругой.

Я отстраняюсь, чтобы не быть к ней слишком близко.

– Эмили, я чувствую, что́ ты на завтрак ела.

Эмили отскакивает, а Одри от души смеётся и встаёт со мной в пару в конец шеренги.

– Это было смешно.

– Я и не думала шутить, – признаюсь я и мысленно листаю свой тезаурус. – У меня… обострённые чувства.

– Оба стрёмные?

– Обострённые.

– Как это?

– Ну… Очень развитые. Я быстро всё улавливаю. Я почувствовала, что от неё пахнет яблочным соком.

Одри смотрит на меня с лёгкой улыбкой:

– Ты такая странная, Адди.

Наша шеренга приходит в движение. Я не спорю с Одри. Я знаю, что она не имеет в виду ничего плохого.

В отличие от многих других.

Следуя за мисс Мёрфи, мы выходим с площадки, оставляем школу позади и направляемся в деревню. Лес находится на противоположной стороне Джунипера, а к реке ведёт крутая тропинка.

У школьных ворот нас ждёт мужчина, обутый в резиновые сапоги, – с виду он всего на несколько лет старше Нины и Киди. Он очень энергично машет нам.

– Дети, – голос у мисс Мёрфи совсем не такой бодрый, как этот человек. – Это мистер Паттерсон. Он пишет ВКР в Эдинбургском университете и сегодня проведёт для нас экскурсию.

– Что такое ВКР? – шепчет Одри.

– Не знаю.

– Волки кушают редис.

Услышав наш смех, Эмили и Дженна оглядываются. Эмили морщится и презрительно фыркает.

Дженна, кажется, удивлена – она бросает взгляд на Одри. Оценивает её.

– Здравствуйте! – обращается к нам мистер Паттерсон, и сразу становится ясно, что иметь дело с детьми он не привык. – Ну что, хотите узнать о ведьмах?

До этого мой мозг как будто расслабленно сидел в кресле, а теперь вскочил и лихорадочно обувается. Нетерпеливый, взбудораженный, в полной готовности.

– Да! – кричу я.

Некоторые хихикают, но мистер Паттерсон, кажется, приятно удивлён. Почитав побольше, я узнала, что «купания ведьм», о которых рассказывала мисс Мёрфи, применялись нечасто и были больше распространены на материке, в Европе. Поэтому мне хочется узнать, что происходило с ведьмами здесь, в Джунипере. Киди сказала передать мисс Мёрфи, что у неё неверная информация и что она «несёт чушь», но мама её осадила. И строго запретила говорить что-либо подобное.

– Итак, наша первая остановка – река Лейт, где мы увидим старое Ведьмино дерево.

– Шагом марш! – командует мисс Мёрфи, и мы идём за ней и мистером Паттерсоном через лес к реке.

Высокое дерево заслоняет те крохи солнечного света, что достаются нам в сентябре. Землю немного развезло после ночного ливня.

Я стараюсь ступать так, чтобы мои следы точно вписывались в отпечатки ног тех, кто шагает впереди.

Я сама не вписываюсь.

Мисс Мёрфи и мистер Паттерсон останавливаются у коренастого дерева с толстыми шишковатыми ветвями и ждут, пока мы все встанем рядом.

– Ну что ж, дети. – Мистер Паттерсон раскидывает руки и вглядывается в наши лица, у кого скучающие, а у кого заинтересованные. – Давайте попробуем представить, как это место – река, тропинка и все эти деревья – выглядело сотни лет назад.

И я тут же представляю. Никаких граффити на старых осыпающихся стенах. Никакого целлофанового пакета, зацепившегося за ветку. В этом Джунипере темнее, холоднее. Вместо звука моторов и настойчивого сигнала на пешеходном переходе – стук копыт. Стоят старинные бумажные мельницы.

– Итак, сотни лет назад в Джунипере тоже жили люди, как мы сейчас. Фермеры, владельцы мельниц и их семьи. Главным органом управления была кирка – местная церковь. Только её служители принимали важные решения и контролировали всё происходящее в деревне. Именно им жители сообщали о ведьмах.

Мистер Паттерсон с воодушевлением смотрит на нас, его глаза сверкают.

– Кто-нибудь знает, как люди отличали ведьм от прочих женщин?

В воздух взмывают несколько рук. Мистер Паттерсон указывает на одного из мальчиков, Альфи.

– Они старые, уродливые и грубые.

– Ну… – Мистер Паттерсон, кажется, слегка ошарашен. – Не знаю… Возможно! Но вообще-то вопрос с подвохом. Потому что верного способа отличить ведьму от других не существовало. Точных критериев не было.

Он кладёт руку на ветку старого дерева позади себя.

– Когда-то в Джунипере жила женщина по имени Джин. Про неё говорили, что она себе на уме. Джин вечно что-то бормотала под нос, жила одна, без семьи. Обычно она держалась от других деревенских подальше, но однажды здорово поссорилась с соседом. Они спорили, Джин вспылила и прокляла его. Кто знает, что такое проклятие?

– Ругательные слова?

– Не совсем, Джейми, но близко. – Мисс Мёрфи широко улыбается.

– Проклятие, – продолжает мистер Паттерсон, – это как злые чары. Когда призывают высшие или магические силы, чтобы причинить кому-то вред. Но Джин просто рассердилась, прокляла соседа в пылу ссоры и забыла об этом.

Я пытаюсь представить себе Джин – усталую, понурую. Она просто хотела, чтобы её оставили в покое. Я так и вижу, как люди нарочно суются к ней и годами твердят, что нужно улыбаться, быть приветливой.

– Но ведь проклятия не могут действовать, – вклинивается Эмили. – Потому что магии не существует.

– Это сейчас мы так думаем, – ласково говорит мисс Мёрфи, кивая ей. – Но сотни лет назад люди во что только не верили.

– И соседи Джин очень испугались, – добавляет мистер Паттерсон, которому не терпится продолжить рассказ. – Они заперлись дома и всю ночь тряслись из-за женщины, которая, тыча в них пальцем, возможно, навела порчу. Они рассказали об этом всем знакомым. В конце концов слухи дошли и до церкви.

Я вздрагиваю.

– Всех, кого обвиняли в ведьмовстве, ожидал суд. В Джунипере провели множество заседаний, на которых старейшины допрашивали ведьм, а обвинители и свидетели представляли доказательства. Вот только… Согласно закону, у них не было права казнить ведьм. Это могли делать только в Эдинбурге. Но!

Мистер Паттерсон замолкает. Я ловлю каждое слово и сканирую его лицо, ища подсказки о том, чем закончится история.

– Но! – Кажется, он в восторге от того, что завладел нашим вниманием. – В Джунипере был очень распространен самосуд. Кто скажет, что это?

Я знаю ответ, но не хочу, чтобы на меня сейчас смотрели. Странно быть с одноклассниками в лесу, где мы так часто гуляем с Киди. Такая толпа здесь кажется противоестественной.

– Это вроде бы, – начинает Одри, – когда люди берут исполнение закона в свои руки.

– Совершенно верно! – Мистер Паттерсон широко ей улыбается. – Так вот, через несколько дней после ссоры у соседей Джин умерла корова. Конечно, скот может гибнуть по самым разным причинам. Но соседи Джин сразу заподозрили, что виновата она. Что корова умерла из-за неё.

От этого рассказа в моём воображении