Стёжки - Эльжбета Чегарова

Пока Нева в плену, питерские гребцы занимаются общей физической подготовкой, бегают на лыжах и тягают штангу, наращивая силу и выносливость.

Лучшим результатом прошедшего лета для нашей двойки стала серебряная медаль на первенстве ВЦСПС (то же первенство страны, но без участия армейских и динамовских клубов, у которых проводились свои соревнования). Полученные гранты позволили провести несколько зимних сборов в теплых республиках.

Первой регатой весны в нашем клубе традиционно разыгрывались лодки. Все спортсмены, и парники и распашные, шли пятикилометровый марафон в одиночках в надежде выиграть лодку получше. Победитель получал имеющийся на балансе роскошный желтый «Эмпахер», второму доставалась белая «Дзинтарс», лучшая лодка из отечественных. Конечно, она проигрывала немцу, как «Волга» «Мерседесу», но остальные лодки, имеющиеся на балансе нашего нищего клуба, были вовсе деревянными «Запорожцами».

В ту весну восемьдесят пятого Ника выиграла гонку, я была второй. Нике выдали «Эмпахер», а «Дзинтарс» отдали Ляминой, которая пришла третьей.

Тренер делал на девочку ставку. Она начала заниматься очень рано, в одиннадцать лет – жена тренера посоветовала своей подружке, коллеге по работе, отдать дочку в греблю, чтобы та не болталась под ногами, мол, муж присмотрит. Он и присмотрел – уже в пятнадцать лет отдал ей мою заработанную лодку, а еще через три года взял ее замуж.

Не знаю, осталась ли брошенная жена подругой матери Ляминой, но я была оскорблена предательством и несправедливостью настолько, что решила бросить спорт навсегда.

20

В советской школе выпускников готовили к взрослой жизни. В последнем классе урок домоводства, где девочки пекли эклеры, а мальчики сколачивали табуреты, заменялся на УПК – учебно-производственный комбинат. Идея была в том, чтобы школьники, получив рабочую специальность, были готовы к труду сразу после школы.

В конце года наряду с сочинением и математикой следовал квалификационный экзамен, в результате которого к аттестату зрелости прилагалась профессиональная путевка в жизнь.

План отличный, если специальность из разряда мечты или хотя бы полезная, например водитель транспортного средства или фотограф. Может, другим школам повезло больше, у нас выбор был настолько скудный, что пришлось идти в маляры.

Обучаться нас отправили на старейшую мануфактуру Выборгской стороны – прядильно-ткацкую фабрику «Октябрьская».

Нам выдали косынки, наушники (там громыхало, как в преисподней) и поставили невыполнимую задачу – отмыть перед побелкой потолок трепально-чесального цеха. Мы задрали головы вверх: поверхность выглядела как туманный ландшафт пуховых колоний, где живут споры смертельных болезней. Площадь помывки удручала размерами, зато отлично демонстрировала, что такое «авгиевы конюшни». Собственно, это было единственным новым знанием, полученным за время обучения малярному ремеслу на фабрике «Октябрьская».

Следом шел экзамен по профессии, и он выпал на май. Хотя мы уже не жили в доме с фонтаном, тот солнечный день вошел в список любимых майских воспоминаний с ароматом черемухи.

Нас направили на Поклонную Гору, и это было гораздо удачнее, так как потолок, который предстояло покрасить, находился в пищеблоке детского сада.

К окончанию школы мы выглядели почти взрослыми, поэтому заведующая приняла нас за надежных работников:

– Я вас закрою тут, чтобы никто не шлялся. Как закончите, позвоните дворнику, он вас выпустит.

Экзамен выпал на пятницу, заведующая торопилась без проволочек уехать на дачу. Организаторы подгадали, чтобы за выходные краска высохла и к понедельнику помещение сияло как новенькое.

Здесь и так все сверкало, никакого сравнения с прядильной фабрикой. Повсюду стояли надраенные до блеска алюминиевые баки, в одном из них плавали чищеные овощи. Перекусив хрустящей морковкой, мы принялись за дело.

Посреди варочного цеха стояла здоровенная плита с чугунной поверхностью, над ней высился металлический колпак с вентиляцией. Чтобы было удобнее, мы поставили ведро с краской на табурет и водрузили все это на плиту. Сами залезли на стремянки.

Все шло хорошо, мы отлично справлялись, пока я случайно не задела ножку табурета. Стоящее на нем ведро покачнулось и опрокинулось. Краска распласталась по плите как огромная ядовитая медуза.

Первую секунду мы в оцепенении смотрели на белую тягучую массу, а потом кинулись черпать ее ладонями, чтобы затолкать обратно в ведро. Через полчаса пришлось признать, что мы обречены. Как назло, плита торчала в центре кухни и на ее черной поверхности резко выделялось чудовищное бельмо. Мы представили, какая будет боль в глазах заведующей в понедельник утром, и решили бежать через окно. Дворника звать не стали, форточка оказалась подходящего размера.

– Представляешь, – сказала сестра, когда мы перелезли через забор и территория садика вместе со всем ужасом, который произошел, остались позади, – что скажут поварихи, когда придут с утра варить кашу? Я не смогу забыть этот позор никогда.

Знаешь, не ты одна, Ника.

Фабрика «Октябрьская»

Начало развития текстильной промышленности России произошло в царствование Николая I. В связи с огромным дефицитом госбюджета была введена жесткая таможенная политика, иностранные товары допускались на рынок с очень высокими пошлинами, чтобы они не могли подрывать русское производство, а ввоз такой продукции, как хлопковые ткани, вовсе оказался под запретом.

С 1830 по 1860 год в Санкт-Петербурге и Москве были построены крупнейшие прядильные фабрики, позже ставшие флагманами советской текстильной промышленности.

В 1836 году была основана Сампсониевская мануфактура. Она занимала целый квартал между Большой Невкой и Большим Сампсониевским проспектом, ограниченный улицами Фокина и Гренадерской.

Основателями Товарищества стали друзья Иван Сергеевич Мальцев, представитель прославленной промышленной династии, владевший стеклянными и хрустальными заводами, и Сергей Александрович Соболевский, поэт, друг А. С. Пушкина, вложивший в это дело весь свой капитал.

Соболевский изучал за границей работу ткацких станков, собирал образцы пряжи, посылал чертежи и оборудование в Россию. По делам Сампсониевской мануфактуры он находился в Париже, когда в феврале 1837 года получил от Мальцева письмо с известием о смерти Пушкина. Многие современники считали, что только влияние Соболевского могло бы удержать поэта от рокового шага.

В 1838 году фабрика заработала на полную мощность и начала приносить доход, продукция пользовалась большим спросом. Мальцев и Соболевский даже проживали здесь, устроившись на фабрике со всеми возможными удобствами и принимая на Выборгской стороне петербургских приятелей.

После страшного пожара в 1851-м, буквально превратившего в дым большие деньги, компаньоны продали фабрику. Несмотря на сильные повреждения, предприятие было восстановлено, еще несколько десятилетий продолжало работу и в 1919 году было национализировано.

В советские годы прядильно-ткацкая фабрика «Октябрьская» оставалась флагманом текстильной промышленности, после 1993 года переименована в АООТ «Петербургский текстиль» и вскоре перестала существовать. Оборудование было продано в Пакистан, Египет, Индию, а площади сданы в