Тревожность, неврозы и… любовь. В кабинете у практикующего психолога - Иосиф А. Гольман
6. Ригидность (эпилептоидность, паранойю).
7. Тревожность (психастению).
8. Индивидуалистичностъ (шизофрению).
9. Оптимистичность (гипоманию).
10. Интроверсию (социальную интроверсию).
Как видим, у СМИЛ и MMPI, да и у разных специалистов, одни и те же шкалы могут именоваться по-разному. Например, шкала 8 может также называться «Креативность». Или «Шизоидность». Или «Шизофреничность».
Почему такие разночтения?
Как раз из-за того, что малые акцентуации придают своеобразие, но не являются патологией. А вот слишком большие – вполне могут свидетельствовать о заболевании. Например, шкала 8, по сути, отмечает лишь количество необычных, редко встречающихся ответов. Это может свидетельствовать об оригинальном мышлении, креативности. А может – о мышлении иррациональном, об отчуждении от реального мира, аутизации.
Кстати, именно поэтому не советую проходить подобные тесты без специалиста. Компетентная расшифровка для неопытного невозможна. А вот беспочвенно напугаться, увидев неприятные слова типа «шизоидность», вполне реально.
Специалист же, получив от вас корректные результаты теста, после профессиональной интерпретации сможет сделать глубокие выводы о ваших личностных особенностях, проблемах, механизмах защиты, в том числе несовершенных. И главное – о том, как вам оптимально помочь.
В этом тесте, в итоговом графике, коридор «стандартной» нормы – 45–55 Т-баллов. Еще по 15 Т-баллов в каждую сторону обозначают акцентуации, от слабой до сильной. И наконец, разбег более 20 Т-баллов от нормы может показывать на патологию.
Именно – может показывать. Поэтому опять-таки не торопитесь пугаться. Потому что только специалист знает множество тонкостей, когда, например, завышенные показатели не являются пугающими. Вообще-то, с этим тестом нужно год или больше плотно поработать, чтобы самому начать в нем нормально разбираться. Потому что значение здесь имеют не только сами пики отдельных показателей, но и, главное, их сочетания, комбинации.
Часто спрашивают: можно ли обмануть такой серьезный тест, как СМИЛ? Вопрос связан с тем, что его применяют при приеме на работу и соискателю хочется произвести лучшее впечатление на работодателя.
Так вот, обмануть можно кого угодно. Но только времени на обучение уйдет больше, чем на исправление того «дефекта», который вы хотите припрятать. Если же человек пришел за психологической помощью, то обманывать вообще как-то странно.
В моей практике было несколько случаев попыток спрятать психическое заболевание (пациент не был настроен лечиться). Даже приносили чужие результаты теста. Это легко выясняется, потому что наблюдение и клиническое интервью никуда не делись. Да и смысл какой обманывать? Принудительная психологическая помощь все равно невозможна.
Я привел СМИЛ как пример. На самом деле количественных тестов очень много (тревожность, невротичность, депрессия, агрессия, дереализация и т. д.), и мы почти всегда можем отличить норму от акцентуации, а акцентуацию – от психической проблемы.
Но что делать потом?
«Что же из этого следует?»
Люблю эту песню. И ответ, в ней заключенный: «Следует жить». Что бы вы в тесте ни намерили, это, во-первых, вовсе не диагноз. А во-вторых, предупрежден – значит, вооружен.
Мы не беззащитны перед лицом психологических напастей. Да и перед лицом психических – тоже. Просто нужно не зарывать голову в песок, а идти к специалистам. В большинстве случаев удается облегчить состояние человека, а часто и полностью убрать проблему.
«Педагогическая запущенность» или психическое нездоровье? Не оставляйте детей один на один с проблемой
Я часто работаю с врачами-психиатрами. Они находятся на переднем крае борьбы с тяжелыми нарушениями психики, недаром эта категория медиков наряду с врачами-онкологами относится к самым опасным с точки зрения эмоционального выгорания.
Сотрудничество врача и психолога становится необходимым, когда мы сталкиваемся не просто с психологическим расстройством, а с психическим заболеванием. Иногда я прошу подключиться врача, иногда меня приглашают в команду. Например, совсем недавно мы вели тяжелого пациента с анорексией, и в коллектив экспертов входили врач-психиатр, врач-терапевт, врач-диетолог и клинический психолог. И поверьте, никто лишним не был.
Вот и сейчас я расскажу про письмо от детского врача-психиатра с описанием клинического случая. Как доктор сама пишет, «прямо с приема». И меня он тоже напряг.
Все-таки психические заболевания – особая вещь. Когда у человека болит, скажем, нога, ему стараются помочь: уступить место, просто физически поддержать. А вот когда у человека болит душа, то большинство тех, кто не в теме, в лучшем случае отходят в сторону, а в худшем «включают» ответную агрессию.
Особенно опасно и печально, когда такое происходит с детьми.
Вот письмо врача, назовем ее Мария (она разрешила публикацию с изменением ее имени).
«Иосиф} добрый вечер! Отправляю вам описание клинического случая. Прием мой. Случай свежий и острый. Сама до сих пор нахожусь под впечатлением.
Большая просьба – если вы сочтете мою заметку достойной публикации) пожалуйста) не указывайте моего имени! Надеюсь) что пациенты одумаются и вернутся, что-нибудь у них “щелкнет”. Не хочу спугнуть. Если вам будет интересно) добавьте к описанию случая свой комментарий как клинического психолога.
МариЯ) детский врач-психиатр».
В письме я ничего менять не стал, только абзацы расставил, чтобы удобнее было воспринимать сказанное.
РАССКАЗ ПСИХИАТРА
Поскольку статьи о детско-родительских отношениях популярны, актуальны и находят живой отклик у читателей, позвольте представить вам заметку из практики подросткового врача-психиатра.
На приеме
В кабинет анонимной психотерапевтической помощи к подростковому врачу-психиатру обратились мама с дочерью. Девушке (назовем ее Катя) неполных 16 лет, учится в общеобразовательной школе, в 9-м классе.
Инициатива обращения к врачу исходила от подростка. Катя выразила желание беседовать с врачом с глазу на глаз, без мамы. Мама сразу согласилась и вышла из кабинета.
В результате беседы и патопсихологического обследования у девушки диагностировано депрессивное расстройство, отягощенное суицидальными намерениями.
Со слов Кати, эмоциональное состояние изменилось несколько месяцев назад без какой-либо объективной причины и постепенно ухудшалось. В последнее время стало трудно учиться, имеет задолженность по нескольким предметам, хотя раньше справлялась с учебой на отлично. Планов на будущее не имеет, с профессией определиться не может. Употребление психоактивных веществ, конфликты в школе, разочарование в романтических отношениях отрицает. (Перечислены самые частые причины реактивных тревожно-депрессивных расстройств у подростков. – Примеч. И. Г.)
Своим изменившимся состоянием тяготится, понимает, что это ненормально, хочет «вернуть прежнюю себя».
К вопросу врача об отношениях в семье, с
