Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Заместитель министра Юрий Нагорных был вполне адекватен; Наталья Желанова ещё не успела заплести ему мозги. Он прекрасно понимал, что ситуация меняется в тревожную сторону, поэтому собрал всех нас и объявил, что больше не должно быть случаев бесконтрольного и несогласованного применения новых препаратов, чуть было не приведших к серьёзным проблемам в подготовке сборных команд. Надо срочно перестроить нашу работу, и не только перед Лондоном, но и на дальнейшую перспективу — к чемпионату мира IAAF по лёгкой атлетике в Москве в августе 2013 года и к зимним Олимпийским играм в Сочи в феврале 2014 года. Нагорных повелел мне направлять все положительные результаты, то есть номера проб, Наталье Желановой и ждать ответа, что делать дальше: подтверждать пробу как положительную или, если этот спортсмен неприкасаемый, не трогать пробу и ничего не подтверждать. Желанова, получив номера проб, должна была срочно запросить имена спортсменов у РУСАДА, составить справочную записку и передать её Нагорных. Только он будет решать, кого нужно «сохранить», а кого «отправить в сад», то есть сбросить результаты анализа в АДАМС и официально объявить пробу положительной. Однако с Желановой постоянно были проблемы, то одно, то другое: то её ящик переполнен, то она не знала или не так поняла — а то и просто забыла. Она полагала, что в выходные и праздничные дни ничего не происходит, поэтому почту не открывала и срочные письма не читала. Мы долго с ней мучились, пока в начале 2013 года её не заменили на Алексея Великодного.
Однако как всё меняется! Нет никакого сравнения с тем, что было раньше, всего несколько лет назад, во времена Олимпийских игр в Пекине, — тогда была идиллия, хотя порою набегали тучки. Чтобы читатели не листали страницы назад и не путались, я свёл все различия в таблицу, она получилась очень большой, посмотрите в Приложении 4 в конце книги, как всё изменилось по сравнению с Пекином в 2008 году.
11.5 Победа в битве с ФСКН
Третье июля — этот день я запомню навсегда. Звонок, я вижу входящий номер из ФСКН, каждый раз для меня это было шоком, как удар по голове, всё внутри противно напрягалось и обрывалось. Я отвечаю. Следователь сообщает мне ровным голосом, как автоответчик, что моё уголовное дело закрыто за недостаточностью доказательств.
«Можете приехать и забрать постановление о прекращении уголовного дела». — И он повесил трубку, но слова его продолжали эхом звучать в моей голове. Неужели наконец всё закончилось и от меня отстали? Я вышел на улицу будто пьяный, стояла летняя холодноватая погода, но весь мир для меня заново расцвёл, даже дыхание перехватило. Позвонил адвокату и поблагодарил: он проделал титаническую работу по моему избавлению, многому меня научил! Сказал, что сейчас поеду за постановлением. Позвонил Веронике — она просила успокоиться, быть осторожным за рулём и сразу ехать домой, как только заберу свои бумаги из ФСКН, — и давай скорее, такое событие надо непременно отпраздновать. Поехал на Азовскую улицу, её я тоже успел возненавидеть, каждый поворот, каждый светофор.
Получив постановление, я заперся в машине и прочитал его целиком. На восьми страницах были подробно изложены все мои грехи, вéдомые и невéдомые, в самом несомненном и утвердительном тоне, чтобы все читающие поняли, кто я был на самом деле. Я обвинялся, цитирую по постановлению, «в совершении умышленного общественно-опасного деяния, относящегося к категории тяжких преступлений, за совершение которого предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 2-х лет». И только в последнем абзаце было отмечено, что следствию не удалось собрать необходимые доказательства, поэтому уголовное дело прекратили. Такое лучше никому не показывать. Всё, пора ехать, меня давно ждут дома.
Как хорошо оказаться дома летним и ветреным днём, в прохладной комнате! Я будто из тюрьмы вернулся… Солнце светит в окно, а за окном ветер качает ветви деревьев, листья вертятся и шелестят, сверкают и мелькают в солнечных лучах. Мы немного посидели и поболтали на кухне, просто не веря своему счастью. Я позвонил в лучший ресторан в Крылатском и сказал, что через полчаса мы приедем с собакой, но с маленькой. Приехали, поели, выпили; Вероника меня фотографировала. Я сидел будто в дымке; Врангель, мой маленький шпиц, прижался ко мне, он не съел ни кусочка и будто застыл на целый час. Кажется, он один знал, сколько всего ещё впереди невероятного и ужасного. Посмотрите на нашу фотографию в цветной вклейке. Чем мельче собака — тем она умнее и человечнее, тем больше она зависит от человека, становится невероятно преданной и отзывчивой. И вдруг ты понимаешь, как сам зависишь от неё, от такой маленькой Божьей твари. С большими собаками не бывает такого единства, там существует некий паритет, гасящий этот душевно-эмоциональный улёт.
11.6 Отъезд на Олимпийские игры в Лондоне
Снова работа, всё ближе обжигающее дыхание Олимпийских игр, точнее, предвыездного контроля. И снова у нас проблемы — появился тестостерон, загрязнённый дростанолоном; несколько известных спортсменов пришлось по-тихому оставить на родине. Забавно, но это спасло их от скандала и позора при последующих перепроверках. Однако были и такие, кто не хотел оставаться и поехал, чтобы потом, при перепроверке, получить положительный результат пробы. Например, Татьяна Лысенко — она пропиталась Оралтуринаболом, но всё равно поехала в Лондон со своими невыводимыми хвостами. После Лондона я сказал Мутко, что в случае реанализа спасти её не удастся, вернее, Бог с ней, с Лысенко, туда ей и дорога, но жалко, что потеряем золотую медаль. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего и сказал, чтобы я даже и думать об этом не смел — ведь мне никто не верил, что Оралтуринабол может определяться чуть ли не полгода.
Перед Лондоном МОК объявил политику No Needle — «Нет игле», таким был мой перевод; нельзя приезжать на Олимпийские игры со шприцами, иглами и ампулами, как это делали спортсмены бывшего СССР. Они бросали использованные шприцы и пустые ампулы где попало: в отелях, в раздевалках, даже на трибунах стадионов; это нервировало остальных спортсменов и вредило имиджу чистого спорта. Ампульный список препаратов российской сборной не менялся годами: Предуктал (триметазидин), Милдронат (мельдониум), Актовегин и Префолик.
До отъезда в Лондон оставалось объявить конкурс на приобретение приборов и оборудования для оснащения сочинской лаборатории. Мы чуть было не остались без закупки —
