Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
И я его выключил.
Мы с Оливье Рабином жили в гостинице „Радиссон“ и вечером пошли в бар, выпить и поговорить, подвести итоги дня и года. Я никогда не переносил рабочие проблемы и отношения на личные, и мы с доктором Рабином всегда искренне улыбались друг другу, даже в Йоханнесбурге. Первая бутылка итальянского красного вина ушла быстро, но со второй мы приступили к разговору. Сразу решили, что в Сочи никаких лондонских церемоний не будет, я всё решаю один, ничего ни с кем не обсуждаю и, как только мы находим положительную пробу, я сразу отправляю результат в АДАМС — и только потом оповещаю медицинскую комиссию МОК. К середине второй бутылки доктор Рабин стал у меня выпытывать, бывало ли у нас так, что положительная проба рапортуется как отрицательная, то есть результат скрывается, и спросил у меня прямо, было ли хоть раз такое в моей практике. Что я мог ему сказать? Я поступал так сотни раз, но признание было бы смерти подобно. Мне надо было пережить этот вечер и не сознаться — и я стал объяснять Рабину, что допинговый контроль далёк от совершенства и что я не понимаю, к примеру, почему такой вид спорта, как тяжёлая атлетика, до сих пор не исключён из программы Олимпийских игр. В штанге всё замешано на анаболиках, с утра и до ночи и без исключений. Международная федерация всё знает и тщательно скрывает происходящее. Но Оливье снова и снова переводил разговор на сложившуюся в России систему, где борьба с допингом не всегда ведётся честно и бескомпромиссно, и на то, что у них есть информация, что были случаи, когда результаты допингового контроля фальсифицировались. Я ответил, что всё могло быть и не мне судить или что-то менять, я сам давно стал частью этой системы. И через два часа Чижов отвёз Рабина в аэропорт.
Через два года наш разговор в баре будет описан в отчёте независимой комиссии Паунда, представленном 9 ноября 2015 года: там на странице 210 он был назван unsolicited meeting, где я признался, что являюсь частью системы и вынужден делать некоторые вещи, но не разъяснил, какие именно это были вещи.
13.2 Взлом Testo SmartView. — Олимпийский „Дюшес“. — Отъезд в Сочи
С Евгением Блохиным мы встретились в Москве 13 января, я порадовал его подарком, заветными „берегкитами“ с олимпийской символикой. Женя сказал, что всё готово для отправки чистой мочи в Сочи, морозильники куплены и будут доставлены в командный центр ФСБ, расположенный рядом со зданием нашей лаборатории, по адресу Международная улица, дом 2 и дом 2/1 соответственно. Блохин получил круглосуточный доступ в сочинскую лабораторию, об этом в письме № 63/5/12314 от 12 января 2014 года генерал Михаил Власенко, начальник УФСБ по Краснодарскому краю, просил Александра Ткачёва, главу администрации Краснодарского края. На письме стояла резолюция Ткачёва — к исполнению, 14.01.14. Ткачёв повелел предоставить круглосуточный доступ Блохину в здание олимпийской лаборатории, принадлежавшее застройщику, краснодарскому ОАО „Центр „Омега“. С „Омегой“ у меня был заключён договор на аренду здания с 1 мая 2013 года по 30 апреля 2014-го, за аренду я платил миллион рублей в месяц.
Но тогда я ещё не знал, что Блохин получил фээсбэшное разрешение на круглосуточный вход в здание олимпийской лаборатории. Он уезжал в Сочи, чтобы ночью взломать Testo SmartView, нашу новую систему контроля, следившую за открыванием и состоянием холодильников. Был найден способ блокировать её на 5 или 10 минут, чтобы незаметно доставать или ставить обратно пробы наших олимпийцев. В этот промежуток времени компьютер не фиксировал открывание и закрывание дверей холодильников. И камеры наблюдения работали по-другому. Вот вам государственная программа, прямое вмешательство государства в работу нашей лаборатории для манипуляций и фальсификаций. И всех их — губернатора Ткачёва, генерала Власенко и министра Мутко — назначил лично президент Путин.
Опять скандал, но пока что в плавании: Юлия Ефимова проглотила что-то не то в Лос-Анджелесе, и Кристиан Айотт в Монреале нашла в её пробе 7-кетодегидроэпиандростерон. Приехали Владимир Сальников, кумир моей юности, и Виктор Берёзов, юрист из ОКР, и привезли пакет лабораторной документации по пробе А, полученный из Монреаля. Такого скудного пакета — всего на 10 страниц — я ещё никогда не видел. Однако там была распечатка с прибора, а на ней торчал заштрихованный пик прогормона невероятной высоты, и этого было достаточно. И что тут скажешь, я не вижу ресурса для защиты, против лома нет приёма, поэтому решили хранить этот случай в тайне до завершения Олимпийских игр в Сочи.
Наконец появился Алексей Киушкин, помощник Родионовой — я устал его просить принести на проверку коктейль, который будет применяться в Сочи. Уже под вечер он принёс мне свежую версию с вермутом Martini, я сразу сбегал в туалет, где слился чистой мочой для контроля, потом набрал почти полный рот коктейля — и полоскал несколько минут, слушая его рассказы. Какая же гадость, липко, сладко и противно, насколько лучше замешивать на Chivas — виски очень полезен для укрепления дёсен и дезинфекции ротовой полости, если, конечно, полоскать рот, а не глотать сразу. Почуяв Martini, к нам заглянула Анастасия Дьяченко, мой секретарь, и спросила, откуда такой тяжёлый запах спиртного и как я поеду домой за рулём? Действительно, я совершенно упустил из виду то обстоятельство, что сегодня старый Новый год, полиция после новогодних каникул на дорогах Москвы очень активна. Пришлось пару часов посидеть на работе, попеременно пить кофе, курить и чистить зубы, пока Настя после контрольного обнюхивания не объявила, что теперь можно ехать. Темнота и снег, множество машин, пробки, я ехал домой часа два, и мой мочевой пузырь был готов разорваться. Я продолжал полоскать рот Martini несколько дней, собирал мочу и отслеживал выведение метаболитов анаболических стероидов. Оказалось, что Киушкин перебрал с оксандролоном, его концентрация в два раза превышала концентрацию тренболона и метенолона. Надо будет немного добавить тренболона и метенолона и разбавить в два раза чистым вермутом.
Боже мой, за всеми приходится следить…
Тем временем Ирина Родионова развила бурную деятельность, до меня доходили восторги от эффекта Chivas или Martini, даже биатлонистка Екатерина Глазырина
