Избранные воспоминания и статьи - Осип Аронович Пятницкий
Действия Плеханова, Кострова, Блюменфельда и других мне были непонятны. Над поведением их я много думал в те дни в неуютной комнатке в Женеве.
Вернувшись в Берлин, я должен был работать за двоих, так как т. Гальперин уехал в Россию (он был кооптирован в Центральный Комитет). Одновременно я был вынужден энергично работать в берлинской группе содействия, так как из нее несколько человек перешли к меньшевикам и образовали группу содействия меньшевикам. Положение (или соотношение сил) в центральных органах и местных организациях партии после съезда лиги (в начале 1904 г.) было такое: русский ЦК — Носков, Курц (Ленгник) и Клер (Кржижановский){63}, выбранные на II съезде в ЦК (последние два товарища на самом II съезде не присутствовали), и другие товарищи, кооптированные в члены ЦК, — должен был проводить линию съезда, что он вначале и делал. ЦО партии с переходом Плеханова на сторону меньшевиков и кооптацией им старых редакторов «Искры», не выбранных съездом, и после выхода из редакции Ленина оказался в руках меньшевиков. И Совет партии, куда входили двое от русского ЦК, двое от редакции «Искры» и пятый — Плеханов, выбранный съездом в своем большинстве, тоже стал меньшевистским.
После II съезда все комитеты и группы социал-демократов, параллельно до этого существовавшие, слились в единую организацию. Однако решения II съезда не во всех организациях были приняты единодушно. В Центральной России почти все без исключения стали на сторону большевиков, на юге России и на Кавказе отдельные организации одобрили позицию меньшинства съезда.
Берлинский транспортный пункт партии остался после съезда в таком же виде, в каком он был раньше, с той лишь разницей, что он подчинялся теперь не редакции «Искры», а непосредственно русскому Центральному Комитету. Во главе берлинского (можно даже сказать, германского) транспортного пункта стоял фактически уже один я{64}.
В общем и целом работа шла так же, как описано выше, только «Искра» была уже не прежняя, а «новая», меньшевистская по содержанию. Это уже был не грозный набат, не собирательница всех революционных элементов под знаменем РСДРП, а оппортунистическая газета.
Стала выясняться позиция русского Центрального Комитета. После арестов части членов ЦК и кооптации оставшимися на свободе членами ЦК новых товарищей (в члены ЦК были кооптированы: т. Красин (Никитич), Любимов (Марк), Землячка, Розенберг-Эссен («Зверь»), Гальперин (Конягин), Карпов и др.){65} ЦК занял примиренческую позицию{66} по отношению к меньшевикам и враждебную по отношению к большевистским организациям в России и за границей, отстаивавшим решения II съезда. Таков уж удел всех примиренцев, которые желают угодить и нашим и вашим. Русский ЦК хотел примирить большевиков и меньшевиков, а фактически он стал на сторону меньшевиков{67}. Центральный Комитет послал за границу своим представителем Носкова, а после своего отъезда последний оставил вместо себя «Сюртука» (Коппа), которые пытались стать цензорами статей и брошюр сторонников большинства. Тов. Носков навязал мне помощника для работы в германском транспортном пункте, думая, что последний сможет заменить меня — «твердокаменного» большевика, но это ему не удалось: «помощник» скоро убедился, что связями германского транспортного пункта ему не удастся завладеть, и оставил работу по транспорту литературы{68}.
Примиренчество ЦК, не встретившее сочувствия в России, получило полную поддержку среди студенческих групп содействия РСДРП за границей. До перехода ЦК фактически на сторону меньшинства за границей существовали группы содействия меньшинству и большинству почти в каждом городе, в том числе и в Берлине. Берлинская группа содействия большинству РСДРП{69} в июле — августе 1904 г. сговорилась с меньшевистской группой об объединении обеих групп. Это было тогда, когда студенты — члены группы — уехали на каникулы. На этом собрании, где был решен вопрос об объединении, отсутствовали и т. Горин{70} (по болезни) и я (я был в тот день сильно занят). Когда я и Горин узнали о решении объединиться с меньшевиками, мы потребовали созыва собрания группы для перерешения этого вопроса. Вместо удовлетворения нашего требования мы получили приглашение уже на совместное заседание двух групп. Мы туда пошли, но потребовали удаления меньшевиков, что было исполнено. Сколько мы ни доказывали большинству группы, что партийные комитеты в России в своем большинстве против редакции меньшевистской «Искры» и против примиренческого ЦК, гремя голосами против двух было принято решение объединиться с меньшевистской группой. Мы удалились, но нам не удалось сейчас же организовать группу содействия большинству партии, ибо фактически я остался один (Горин заболел тяжелой нервной болезнью). Чтобы сохранить преемственность группы большинства, нам необходимо было иметь хотя бы трех членов, а их тогда в Берлине не было. Какими-то путями я узнал, что в Берлине учатся два товарища большевика: болгарин Аврамов, тесняк, и т. Шаумян{71}. Я их разыскал, и с большим трудом мне удалось убедить их войти в группу. Таким образом, нас уже было четверо, но помощи в работе они мне не могли оказывать. Осенью приехали студенты и студентки, которые были раньше членами нашей группы или ей сочувствовали. Группа сделалась большой и энергичной и очень много сделала для большевиков после 22 (9) января 1905 г. Провокатор Житомирский тоже был членом берлинской группы содействия большинству партии до объединения обеих групп. Когда он приехал после каникул в Берлин, он сильно колебался: к кому перейти — к нам или к меньшевикам. Он, очевидно, ожидал инструкции от охранки. Наконец, он перешел к нам. Охранка уже тогда, очевидно, понимала, что большевики были и будут более опасными для самодержавия, чем меньшевики, поэтому она своих шпиков оставляла у нас, большевиков.
Осип Пятницкий в начале 1900-х годов. Фото. Публикуется впервые.
Фотокопия удостоверения, выданного Пятницкому В. И. Лениным.
Настоящим мы назначаем уполномоченным Центрального Комитета Российской социал-демократической партии т. Фрейтага и просим другие организации и
