Избранные воспоминания и статьи - Осип Аронович Пятницкий

От имени Центрального Комитета Российской социал-демократической партии.

И. Ленин (Вл. Ульянов).

Когда наша новая группа окрепла, мы узнали, что объединенная группа сдала в печать обращение к студентам и к русскому «обществу» в Берлине по поводу крупного события — объединения двух групп в Берлине. Мы в тот же день сдали в печать ответ, в котором опровергали факт объединения и разъясняли, что происходит в партии, поскольку это можно было сказать студентам и студенткам. (Эту листовку написал или же только проредактировал т. Гусев{72}, который тогда был в Берлине перед отъездом в Россию). Распространили мы листовку в тот же день, когда объединенная группа распространяла свою на том же реферате в русской колонии. Это произвело фурор и подняло наш престиж среди беспартийных в русской колонии. Вообще борьба между берлинскими группами содействия двух направлений в РСДРП была очень остра, и наша группа, как более организованная и энергичная, оказалась победительницей в этой борьбе.

В состав большевистской группы, после ухода части членов ее к меньшевикам во время примиренческой эры в 1904 г., входили тт. Горин, Шаумян, Аврамов, Лядов, Лядова, Познер, Анна Неженцова{73}, Квятковский, Житомирский, Тарасов, Левинсон, Галина, Лемберг и я.

Кроме того, при группе была создана подгруппа, главным образом из студентов и студенток, куда входили тт. С. Итин, Никольский, Катауров, Анна Мильман, Лидия Фрейдберг, Маршак{74}, Бричкина, Неусыхин и др., которые имели связи с широкими слоями русских, проживавших тогда в Берлине.

В середине лета 1904 г. произошла маленькая заминка с транспортом. Из Берлина мы отправляли по железной дороге пакеты с литературой в ящиках на имя сапожника Мартенса в Тильзит под видом сапожного товара. Прусская полиция однажды открыла пару ящиков и нашла в них литературу вместо указанного в фактуре товара. У Мартенса был произведен обыск, после чего он и еще несколько человек, которые были арестованы на прусско-русской границе не с нашей литературой, были привлечены к суду. Буржуазные газеты начали травлю против русских, «Форвертса» и немецких социал-демократов, обвиняя их в том, что они поддерживают русских анархистов и пр. В один прекрасный день администрация «Форвертса» предложила мне убраться со своим складом литературы, который находился у нее в подвале. На вопрос: «Куда же мне девать литературу?» — было заявлено, что это мое дело и что администрация не может мне ничем помочь, так как она боится обыска. Я обращался к покойному Зингеру{75} за помощью, но и он мне заявил, что, пока не выяснится, как суд отнесется ко всей этой истории, он не может нам помочь. Тогда я обратился за помощью к Карлу Либкнехту{76}. Последний дал мне письмо к одному социал-демократу — домовладельцу, у которого я снял маленькую квартиру и там устроил склад. Мне удалось достать адреса, на которые я мог получать литературу из Женевы, и после этого я отправился в Тильзит. Здесь я очень быстро с помощью т. Мартенса нашел ответственного сотрудника крупной типографии, на адрес которого мы из Берлина могли отправлять литературу уже открыто. Должен отметить, что т. Мартенс, который был привлечем к суду, держал себя, не в пример администрации «Форвертса», прекрасно. И даже после того, как его осудили на три или шесть месяцев тюрьмы, он не переставал работать с нами[5].

Таким образом, заминка с транспортом литературы была ликвидирована, и аппарат наш уже не зависел от милости заправил «Форвертса». В кругах, стоявших на точке зрения большинства II съезда, стали поговаривать о необходимости создания за границей своего органа, так как тогда уже выяснилось, что ЦК не проводит решений съезда, не опирается на большинство комитетов партии и что, наконец, новая «Искра» проводит оппортунистическую линию не только в организационных, но и в тактических вопросах. Для всех было ясно, что при таких условиях нельзя оставить «Искре» безраздельное влияние на местные партийные комитеты. Осенью меня вызвала в Женеву Надежда Константиновна Крупская. Через несколько дней после моего приезда в Женеву было созвано собрание большевиков, на котором Ленин сделал доклад о положении дел в партии и в стране{77}. Ленин делал вывод о необходимости издания большевистской газеты. Настроение у присутствовавших было хотя тяжелое, но решительное. Для каждого было ясно, что издание своей фракционной газеты может вызвать раскол, но другого выхода не имелось. Серьезных прений или возражений не было. Возражал только один т. Коган, только что приехавший из России. Предложение об издании, было принято, и вскоре появился наш большевистский орган «Вперед», который выходил вплоть до III съезда партии.

Я стал энергично отправлять в Россию новый орган, и так как в России на работе по транспорту литературы находились сторонники большевиков, то наш орган хорошо распространялся по всей стране.

Еще до выхода центрального органа большинства «Вперед» (первый номер вышел 4 января (22 декабря) 1905 г.) большевиками было издано несколько брошюр о разногласиях с меньшевиками: Н. Ленина — «Шаг вперед, два шага назад», Шахова (Малинина{78}) — «Борьба за съезд», Орловского (Воровского) — «Совет против партии», Галерки (Ольминского{79}) — «Долой бонапартизм!» и др. Все эти брошюры я отправлял в Россию в общем транспорте вместе с новой «Искрой» и брошюрами по вопросам тактики, международного рабочего движения, сочинениями Маркса, Энгельса, Каутского в русском переводе и брошюрами о русском рабочем движении.

После выхода нашего органа «Вперед» и создания Бюро комитетов большинства для созыва III съезда я прекратил отправку новой «Искры» в Россию, так как у меня были к тому времени документальные данные, исходившие от русского ЦК, о том, что большинство русских комитетов партии было против ЦК, ЦО и Совета партии и настаивало на созыве III съезда партии. (На мой адрес получилось зашифрованное моим шифром письмо для Б. Н. Глебова-Носкова, где об этом сообщалось. Копию письма я послал Носкову, а оригинал — Ильичу. Это письмо вошло в «Заявление и документы о разрыве центральных учреждений с партией», опубликованные Лениным 5 января (23 декабря) 1905 г.{80}.

Так как транспортный аппарат в России был в руках сторонников большинства партии (в Рижском районе этой работой ведал «Папаша» — т. Литвинов), а германский транспортный пункт в то время содержался исключительно на средства, добывавшиеся берлинской группой содействия большевикам, прекращение отправки новой «Искры» прошло гладко и не вызвало протеста со стороны местных комитетов партии.

Работа пошла энергичнее и быстрее, чем раньше: ведь мы отправляли в Россию теперь свой орган, который