Неуловимые - Михаил Сидорович Прудников
Вскоре всех нас пригласили в кабинет начальника управления. Здесь, кроме генерала, находились несколько старших командиров и двое штатских: один — работник ЦК ВКП(б), другой — ЦК ВЛКСМ.
Мы узнали, что нам поручают организовать отряд в тридцать человек для боевой работы в глубоком тылу врага. Наши главные задачи: разведка и помощь местному населению в организации партизанского движения.
— Трудности перед вами стоят большие, — сказал начальник управления. — Но вы будете не одни. По призыву партии на борьбу против захватчиков поднимается население оккупированных районов. В тылу врага действуют подпольные партийные комитеты, тысячи патриотов. Они сами будут искать встречи с вами. Им очень нужны люди с военной подготовкой.
Потом нам сообщили, что я назначаюсь командиром отряда, Глезин — комиссаром, Чернышов — начальником штаба, а лейтенант государственной безопасности — Павел Алексеевич Корабельников — начальником разведки.
Работник ЦК партии подчеркнул особую важность задания и посоветовал нам быть очень внимательными при комплектовании отряда.
— Лучше всего, — порекомендовал он, — подберите коммунистов и комсомольцев из вашего, товарищ Прудников, батальона.
В заключение генерал предупредил, что весь этот разговор должен остаться между нами.
* * *
В течение двух дней мы, руководители будущего отряда, вызывали для беседы многих людей, определяли их пригодность для опасных и трудных дел. Наконец составили список из двадцати четырех крепких физически и хорошо проявивших себя на фронте бойцов и командиров батальона, которым я командовал[1]. Еще двух товарищей — Ивана Демченко и Алексея Щенникова, — уже имевших некоторый опыт разведывательной работы в тылу противника, направило к нам в отряд командование.
Времени на подготовку осталось немногим больше недели. За этот короткий срок нужно было получше натренироваться в ходьбе на лыжах, поглубже изучить подрывное дело, познакомиться с методами боевой деятельности во вражеском окружении. То есть за восемь — десять дней следовало пройти такой курс учебы, на освоение которого в обычных условиях потребовалось бы два — три месяца.
И мы стали трудиться с раннего утра до поздней ночи.
* * *
Накануне отъезда из Москвы меня, Глезина, Чернышова и Корабельникова пригласили в наркомат для заключительной беседы.
Внимательно слушали мы напутственные слова работников аппарата ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ:
— Сейчас вас тридцать человек, а потом должны быть сотни, тысячи. Успех во многом зависит от того, насколько правильно вы сумеете организовать свои взаимоотношения с населением. Без его помощи будете бессильны. Опирайтесь на местный партийно-комсомольский актив и всегда помните призыв партии: «Пусть земля горит под ногами оккупантов»...
Затем нам предложили сдать партийные билеты. Молча вынули мы из карманов гимнастерок свои красные книжечки и положили их на стол.
— Желаем успехов, товарищи! — сказал генерал. — Верим, что оправдаете доверие Родины.
— Служим Советскому Союзу! — вырвалось у всех нас из груди.
Мы вытянулись в струнку, готовясь взять под козырек и четко сделать «кругом марш». Но генерал махнул рукой и улыбнулся.
— Ну зачем же, товарищи! Сейчас лучше так, по-братски.
Он, а за ним и все остальные, находившиеся в кабинете, пожали каждому из нас руку и крепко обняли. Мы вышли в приемную.
— Зайдемте ко мне, — попросил присутствовавший на беседе подполковник.
В соседней комнате нам под расписку объявили задание, указали маршрут и сообщили пароль, состоящий из трех фраз:
— Читали ли вы сегодня «Новый путь»?
— Там есть что-нибудь интересное?
— Прочтите статью на четвертой странице.
— Запомнили? — спросил подполковник. — Не торопитесь, повторите еще раз.
В памяти крепко осели слова, с помощью которых мы должны были узнавать связных, приходящих из-за линии фронта, а Москва — наших людей.
— И еще одно, — сказал подполковник. — Вы, товарищ Прудников, обязаны забыть на время свою фамилию. Все приказы, запросы вашему отряду будут передаваться по рации в адрес «Неуловимого». «Неуловимый» — ваш псевдоним.
Когда мы вышли на улицу, у меня еще долго звучало в ушах: «Читали ли вы?..» и «Неуловимый», «Неуловимый»... Это простое слово стало вдруг таким значительным.
2
Утром двадцать седьмого февраля отряд построился во дворе перед отправкой в далекий путь.
И тут мне пришлось покраснеть перед своими подчиненными.
Причина состояла в следующем. В то время Красная Армия была еще не очень-то богата автоматическим оружием, и нашему отряду выделили строгую норму этого оружия. Я отлично знал ему цену и предложил начальнику штаба Чернышову взять в отряд сверх нормы четыре автомата, две самозарядные винтовки и ручной пулемет. Но командир полка Иванов, обойдя строй, как говорится, поймал меня с поличным.
— Многовато у вас автоматики, капитан, — сказал он. — А ну-ка отдавайте, что не положено.
Ничего не поделаешь — пришлось подчиниться.
Затем я дал команду надеть маскировочные костюмы.
Люди, одетые по-разному — в телогрейки, меховые полупальто, полушубки, — натянули на себя белые брюки и белые куртки с капюшонами. Группа сразу приобрела более организованный вид.
Трогательная минута прощания. Полковник Орлов, подполковник Гриднев, майор Иванов, комиссар нашего батальона Петр Петрович Шаров жмут нам руки.
— В добрый путь, товарищи!
С оружием, боеприпасами, вещевыми мешками бойцы втискиваются в темно-зеленые, покрытые брезентом автомашины. Особенно трудно забраться в кузов нашей единственной женщине — военфельдшеру Александре Павлюченковой, обвешанной сумками с медикаментами и гранатами.
Медленно выезжаем со двора, выбираемся на Ленинградское шоссе. Кое-где оно завалено снегом. Витрины некоторых магазинов забиты мешками с песком. Обледеневшие стекла заклеены крест-накрест полосками газет. Видны струйки дыма от печек-буржуек, высунувших свои черные шеи в форточки многих окон.
Но все же Москва февральская выглядит гораздо веселее, чем в грозные декабрьские дни, когда враг подходил к ее стенам. Народу на улицах стало больше, чаще улыбки на лицах, нет-нет да и пронесется в морозном воздухе смех.
До свидания, столица! Еще увидимся. Непременно увидимся.
* * *
Путь наш лежит на Торопец — к линии фронта. Едем по местам, где сражались с фашистами: держали оборону, потом наступали. Вдоль шоссе — разбитая вражеская техника.
Вот наполовину сожженная деревня. Здесь в ноябре сорок первого года, когда мы минировали дорогу, перед нами внезапно появились прорвавшиеся немецкие танки и пехота на машинах. Силы были неравные, и батальон попал в тяжелое положение. Избежали больших потерь лишь благодаря тому, что, отступая, сумели завлечь гитлеровцев на минное поле. Потеряв несколько танков и автомашин с
