Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко
10 февраля 1939 года ситуацию в крае рассмотрело Политбюро. Оно постановило:
«1) Заслушав отчётный доклад о работе Орджоникидзевского крайкома ВКП(б), ЦК ВКП(б) постановляет признать работу крайкома ВКП(б) неудовлетворительной.
2) Отметить, что крайком ВКП(б) плохо занимался воспитанием кадров, не оказывал должной помощи вновь выдвинутым работникам, допускал администрирование в своём руководстве. В результате этого в крае имели место многочисленные факты необоснованных исключений из партии, снятия с работы низовых и районных работников. Особенно недопустимо, что в течение 1938 года без всяких к тому оснований в крае было сменено до 50 % всех председателей колхозов.
Обязать крайком партии решительно перестроить свою работу по воспитанию кадров и не допускать впредь администрирования и необоснованных исключений из партии и снятия с работы работников.
3) Признать, что крайком партии, несмотря на неоднократные предупреждения со стороны ЦК ВКП(б) и сигналы, поступавшие от коммунистов, не принял должных мер по разоблачению до конца провокационной работы врагов народа, пробравшихся в органы НКВД Орджоникидзевского края.
Предложить крайкому ВКП(б) исправить допущенные ошибки.
4) Обратить особое внимание крайкома партии на то, что он слабо руководит сельским хозяйством в крае, в результате чего край отстаёт с выполнением основных сельскохозяйственных работ – невыполнение плана по зяби и засыпке сортовых семян, неудовлетворительная обеспеченность поголовья скота кормами. В крае имели место многочисленные факты нарушения сельскохозяйственной артели.
Предложить крайкому партии усилить своё руководство сельским хозяйством и, опираясь на опыт передовых колхозов и колхозников, обеспечить подъём сельского хозяйства во всём крае, своевременное выполнение всех сельскохозяйственных работ.
5) Учитывая, что т. Гончаров Д.Г. не справился с возложенными на него обязанностями, освободить т. Гончарова от работы первого секретаря Орджоникидзевского крайкома ВКП(б), отозвав его в распоряжение ЦК ВКП(б) для назначения на другую работу.
6) Утвердить первым секретарём Орджоникидзевского крайкома ВКП(б) т. Суслова М.А., освободив его от работы второго секретаря Ростовского обкома ВКП(б)»[61].
В Ворошиловске (Ставрополе) Суслов поселился на улице Октябрьской Революции, 34. Там специально под первых руководителей края было перестроено здание костёла. К слову, в этом костёле проходили службы вплоть до начала 30‐х годов. Но потом здание заколотили, и оно стало приходить в запустение. Предприимчивые хозяйственники успели часть надмогильных памятников использовать для укрепления фундаментов строившихся по соседству двух домов управления НКВД. А вот купол костёла долго оставался нетронутым. Но когда местное начальство задумалось, куда вселить предшественника Суслова Гончарова, оно этот купол сбило и быстро все другие сохранившиеся конструкции здания привело в порядок. Получился по-своему уютный двухэтажный домик на несколько семей. В него-то и вселился со своими домочадцами новый хозяин края.
С чего начал Суслов на новом месте? Следуя указаниям Центра, он первым делом осудил ежовщину и выступил за немедленный пересмотр прежних решений о репрессиях. В этом его сразу поддержал новый начальник управления НКВД Василий Панков (предыдущий – Ефим Кривец – перед назначением Суслова был арестован и вскоре расстрелян). Как заявил новый главный чекист края, большинство заведённых в крае дел о правотроцкистском подполье было сфальсифицировано.
На кого ещё, кроме Панкова, Суслов мог бы в Ворошиловске (Ставрополе) опереться? По логике, в первую очередь на секретарей крайкома партии и руководителей крайисполкома. Увы, как оказалось, практически всё начальство края не имело приличного образования. Секретарь крайкома по пропаганде Иван Храмков лишь три года проучился в коммунистическом университете имени Свердлова, который никогда фундаментальных знаний не давал. Он сам в анкетах указывал, что образование у него низшее. Такое же имел и Михаил Золотухин, а ведь он рассматривался на должность второго секретаря крайкома. Не лучше обстояло дело у других секретарей крайкома, в частности у Петра Устинова и Николая Величко. Однако и большого выбора у Суслова на тот момент не имелось.
Уцелевшие после чисток Сергеева и Гончарова руководящие кадры поначалу не верили, что массовые репрессии были ошибками и что следовало отказаться от частых арестов. На Суслова и Панкова посыпались жалобы. А партийная конференция Кагановического района Ворошиловска даже потребовала за увод от ответственности «врагов народа» снять всё бюро Орджоникидзевского крайкома во главе с Сусловым! Правда, соответствующие органы не в меру ретивых активистов из Кагановического райкома поправили.
В 1988 году Комиссия Политбюро ЦК КПСС во главе с Александром Яковлевым выявила, что Суслов далеко не всегда вёл себя как «голубь»: «Комиссия НКВД СССР в июле 1939 года докладывала Берии, что Суслов недоволен работой краевого управления НКВД, так как оно проявляет благодушие и беспечность. Суслов прямо называл лиц, арест которых необходим. В результате в 1939 и 1940 гг. в крае усилились репрессии».
Однако другие архивные документы свидетельствуют, что при Суслове масштабы репрессий в Орджоникидзевском крае существенно снизились. Давайте вместе полистаем 30‐страничный отчёт, который он 17 декабря 1939 года направил в Москву секретарям ЦК Иосифу Сталину, Андрею Андрееву и Георгию Маленкову.
Суслов доложил, что после принятия 10 февраля 1939 года постановления ЦК «О работе Орджоникидзевского крайкома ВКП(б)» в крае сократилось количество исключённых из партии. Если партбилеты были отобраны у 379 человек в 1938 году и у 142 человек в первом квартале 1939 года, то за второй квартал 1939 года партбилета лишились 55 человек, а за третий квартал 1939 года – 78 человек. Отказались в крае и от порочной практики повсеместной смены председателей колхозов. Если в 1938 году была уволена половина руководителей сельских хозяйств, то с 15 февраля по 1 июля 1939 года только каждый десятый. Замедлилась также текучесть секретарей парткомов в крае.
Особо Суслов остановился на положении дел в краевом управлении НКВД. Он доложил, что была осуществлена партийная проверка 411 работников НКВД, причём каждый вызывался на бюро крайкома, после чего 131 человек попал под освобождение, а им на смену парторганы прислали из числа партийного и советского актива 63 активиста. «Бюро крайкома, – сообщил Суслов, – предложило УНКВД (не знаю, не влезли ли мы несколько в функции тов. Берия?) перенести центр тяжести работы с ликвидации последствий вредительства на оперативную работу по разоблачению врагов народа»[62].
Проходная «Ростсельмаша». [Из открытых источников]
Суслов действительно много внимания уделял комплектованию местного управления НКВД кадрами, не запятнанными участием в репрессиях. Сошлюсь на свидетельство ветерана спецслужб Владимира Морева. Летом 1939 года он работал комсоргом в Минводском паровозном бюро. «Из Минвод в Ставрополь, – напомнил он спустя много лет Суслову, – Вы вызвали нас двоих: меня и секретаря ГК (горкома. –
