Шопенгауэр. Для тех, кто хочет все успеть - Эдуард Львович Сирота

«Чем более человек имеет в себе, тем менее для него могут значить другие»

Обратившись к Брокгаузу с идеей второго издания «Мира…», он получил отказ – правда, вполне коммерчески мотивированный. Как оказалось, из всего тиража в восемьсот экземпляров сто пятьдесят лежат непроданными, а из остальных часть уже отправились в макулатуру. Какое уж тут второе издание! Оставалось лишь шлифовать и дополнять ранее написанное – в надежде на востребованность в далеком будущем.

Но, как ни парадоксально, «самого пессимистичного мыслителя человечества» не покидал своеобразный оптимизм относительно непременного признания его философии в будущем: «Они достигли того, что современное мне поколение сошло в могилу, не ознакомившись с ней. Но это было только отсрочкой: время, как всегда, сдержало слово… Этим я хочу сказать, что не вижу причины приходить в уныние из-за отсутствия признания моих работ современниками, ибо я одновременно вижу, кому это признание уделено. Об отдельных людях потомство будет судить по их сочинениям, а по тому, как их принимали, – только о том, что представляли собой их современники… Мое учение… претендует на наименование философии будущего времени…»

«Вера и знание – это две чаши весов: чем выше одна, тем ниже другая»

В общем, не приходится удивляться, что Шопенгауэр посчитал, что против него составлен негласный заговор германских ученых и особенно философской профессуры, и в свойственной ему резкой и нелицеприятной манере отзывался об этом сословии при каждой устной или письменной возможности в крайне нелестных тонах. Забавно, что спустя многие годы это настроение настолько передалось его будущему почитателю Фридриху Ницше, что тот категорически отвергал для себя возможность хоть как-то соприкасаться с официальной университетской философией.

Не лучшего мнения был Шопенгауэр и о читательской аудитории. В набросках предисловия к готовящемуся второму тому «Мира…» он именовал их «тупыми современниками» и «стадом обезьян», имея в виду, что его труд предназначен для будущих поколений ценителей. Как ни удивительно, но в появлении таковых Шопенгауэр не ошибся.

Прощай, Берлин!

Как можно понять из уже сказанного, у Артура Шопенгауэра не было какой-либо особой привязанности к конкретному месту жительства – он менял города, нигде не обретая чувства дома. Это поведение нельзя, конечно, назвать уникальным; более того, такая мобильность вообще присуща европейскому менталитету (если таковой полагать существующим не только в представлении любителей умных разговоров), но, думается, особой радости жизни нашему герою это не добавляло. Из путешествий приятно возвращаться домой, а не просто менять гостиницу на очередное временное жилье.

ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ

Крупный деловой и промышленный центр Германии, известен с 1150 года. Здесь находятся фондовая биржа и знаменитая Набережная музеев

Поэтому не следует, видимо, думать, будто в Берлине его что-то особенно держало. А то, что Шопенгауэр оставался в этом городе довольно долго – целых шесть лет, объясняется тем, что переезд ничего лучшего ему не сулил. А менять шило на мыло – зачем? Его домом был его внутренний мир, и не все ли равно, как называется улица или город?

Но все же однажды он решился уехать из Берлина. Толчком послужил вещий сон, в котором Артур увидел ныне покойного приятеля детства из другого города. Приятель звал его, представая седым. Решив, что это зов на тот свет, Артур понял для себя, что надо сменить город. Это может вызвать недоумение и улыбку, но была и вполне серьезная причина, далекая от мистики, хотя и связанная с толкованием сна.

ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1830 ГОДА

Свержение короля Карла X Бурбона, чья негибкая реставрационная политика и послужила причиной революции. К власти пришел его кузен Луи-Филипп

С начала 1831 года на севере Германии, в том числе и в Берлине, разразилась эпидемия холеры. Поначалу Шопенгауэр, как ни странно, был ей даже рад. От холеры умер предмет его давней философской ненависти и успешный конкурент на преподавательском поприще Гегель. Но затем реализм свел злорадство на нет, и стало ясно, что опасность ближе, чем кажется. Тут-то и припомнился сон – надо бежать.

«Цитатами следует пользоваться только тогда, когда действительно не обойтись без чужого авторитета»

Его еще некоторое время держала Каролина, но в конце концов Шопенгауэр решился ехать без нее, и в августе 1831 года перебрался во Франкфурт-на-Майне, где холерой и не пахло.

Последняя вылазка

Поначалу этот город не явил своему новому жителю ничего хорошего. Начавшаяся в 1830 году революция во Франции докатилась и до недалекого от нее Франкфурта. Начались беспорядки, уличные волнения и прочие околореволюционные «прелести».

ВЕЩИЙ СОН

Малоизученный феномен сознания, когда увиденное во сне каким-то образом предвосхищает реальные события; многими подобные сны воспринимаются как предупреждение из будущего

Один раз уже бывший на волосок от банкротства, Шопенгауэр всерьез опасался за свое состояние и некоторое имущество. На работу или переводы надежды не было – оставалось вести жизнь скромного рантье, при которой потеря состояния могла означать голодную смерть.

Снова начались проблемы со здоровьем. Новый вещий сон, где Артур увидел родителей, укрепил было его в надежде на несерьезность и непродолжительность недугов. Но ему становилось только хуже. Полумистически-полурационально Шопенгауэр рассудил, что Франкфурт ему не подходит: он не знаком с местными докторами. А вот Мангейм, где он успешно жил и долечивался несколько лет назад, – другое дело.

МЕНТАЛИТЕТ

Образ мысли какого-либо народа или группы людей, отличительная особенность сознания

И летом 1832 года он уехал к мангеймским врачам – на целый год. Подробностей его проживания в Мангейме почти не сохранилось, а те, что имеются, не имеют особой биографической ценности. Известно только, что здоровье его улучшилось к лету 1833 года, как улучшилось и его мнение о покинутом было Франкфурте.

РАНТЬЕ

Человек, живущий на доходы от своего имущества: денег в банке, ценных бумаг, недвижимости и тому подобного

Лучший климат и наличие большой английской прослойки (а Артуру с подачи отца с детства импонировало все английское) в этом городе решили дело: Шопенгауэр вернулся во Франкфурт-на-Майне тем же летом 1833 года. «Гражданин мира» поселился в одном из немногих оставшихся вольных городов. Вряд ли это обстоятельство что-то значило для Шопенгауэра при выборе Франкфурта, как и вряд ли оно напоминало о его