Мамы. Письма на заметку - Шон Ашер

А помнишь, как папа вернулся однажды домой из Чинука с огромным арбузом? Как мы остудили его, как могли, в пруду, потом уселись все вместе в тени сарая и съели его весь целиком? Корки ты велела нам собрать для соления. Твое воспитание не позволяло тебе разбрасываться ценностями. Один из наших тогдашних соседей, многими годами позже, рассказал мне в письме, как его поразило, что ты, очистив яблоки для пирога, выварила шкурки и произвела из них баночку варенья.

Теперь мне кажется, что ты любила наш городок, несмотря на все его недостатки. Тебе нравилось иметь соседей – общаться с ними, ходить к ним в гости, помогать им. Когда приходила наша очередь принимать ежемесячную воскресную школу, ты веселилась больше, чем дети, отдаваясь играм, которые тебе в детстве не достались. Ты любила, когда в бесснежные, безветренные зимы ударял мороз и река замерзала – чистый, ровный лед; весь город собирался по ночам вокруг огромных костров, и конькобежцы в красных коротких пальто и ярких шарфах скользили, как фигуры на картинах Брейгеля, от одного пятна света к другому, и огонь отблескивал в их глазах и на их зубах, и дыхание людской общности уходило в небо белым облаком. Тебе нравилось, что твои дети ходили в школу и делали успехи. Ты читала все, что попадалось тебе под руку. Когда твой дядя из Дакоты умер, он оставил тебе тысячу долларов. Ты не отдала их моему отцу – который наверняка нашел бы, куда их пристроить. Ты выписала по каталогу пианино и отдала меня и брата в обучение к жене врача-француза. Мы, увы, разочаровали тебя – не хотели заниматься, проказничали и ленились. В конце концов ты сдалась. Но оставить пианино сидеть без дела было для тебя так же невозможно, как отдать прекрасные яблочные шкурки свиньям. Ты научилась играть на нем сама, терпеливо, ноту за нотой, разбирая сборники популярных песен. Если бы только у тебя были возможности, которыми пренебрегли те, кому они достались!

Хорошие дни. Плохие дни, все чаще и чаще. Тяжелые дни.

Пока ты вживалась глубже и глубже в отдаленное, ограниченное пространство, куда тебя поместили капризы моего отца, он чувствовал себя все более связанным, пленником в «грязном городишке по пояс в полыни и по колено в навозе». На своих полях из пяти урожаев он снял один хороший и один приличный. Одним летом ему удалось вырастить несколько сот бушелей картошки на нанятой земле в пойме. Он сложил ее на хранение в подвале гостиницы, ожидая, пока поднимется цена; гостиница сгорела дотла. Той зимой все наши доходы состояли в его карточных выигрышах. К лету 1920 года он бешено рвался на волю – заняться чем-нибудь, чем угодно, лишь бы это приносило хороший заработок.

Наконец ты уступила, и мы бросили все то, что тебе удалось собрать и назвать своей жизнью. Следующие 14 лет ты провела в гораздо более комфортных условиях, повидав при этом значительную часть американского запада. Где бы ты ни оказывалась, ты устраивала и поддерживала дом для своих мальчиков и своего мужа, но для тебя в этом доме не было радости. Мы сменили с десяток городов, больших и маленьких, три десятка районов, полсотни домов. Мне и брату удавалось вычленить из нашей жизни какую-то стабильность – через школу, через друзей; твоя же обрывалась, отрезалась каждые несколько месяцев; ты теряла подруг и больше никогда не виделась с ними, иногда у тебя даже было недостаточно времени, чтобы их завести, обустроить кухню, куда соседские женщины могли бы заходить поболтать за чашкой кофе. Слишком большую часть своей жизни – в Грейт-Фоллз, Солт-Лейк-Сити, Рино, Лос-Анджелесе, Лонг-Бич – ты провела в одиночестве.

Ты верила в красоту и силу, присущую человеческой привязанности к собственному месту под солнцем; мой отец верил только в вечное движение. Ты отдавала; он брал. Когда Сесил умер в двадцать три, у тебя не оказалось ни одной подруги, с которой можно было бы поговорить, ни одного родственника или даже соседа, который мог бы помочь тебе справиться с потерей половины любви, составлявшей твою жизнь.

Добрый… мальчик… Уоллес. Мне стыдно теперь. На твою долю досталось слишком мало доброты, чтобы ты могла ее хорошо различать. Я не был настолько тупым и эгоистичным, как мой отец, и потому получил более высокую оценку, чем того заслуживал. Но я недостаточно понимал в человеческих чувствах, чтобы следовать поданному тобой примеру – а начал разбираться только тогда, когда ничего, кроме как держать твою умирающую руку, уже не оставалось. И вот мне уже почти восемьдесят – слишком много, чтобы что-то изменить, но самый возраст для сожалений.

«А ты попробуй» – говорила ты мне, когда я боялся предпринять что-то новое или незнакомое. С твоей помощью я попробовал гораздо больше, чем мне удалось бы без нее. Ты научила меня, как принять поражение, когда оно приходило – а оно рано или поздно обязательно приходило. Ты объяснила мне, что все, что не убивает нас, делает нас сильнее. До сих пор слышу твой смех, всегда сопровождавший эти слова. И уверен, что еще минута – и я услышу, как ты поешь.

Разрешения на публикацию

Письмо 1: Перепечатано с разрешения Мелиссы Риверс.

Письмо 2: Перепечатано с разрешения SLL/Sterling Lord Literistic, Inc.  1981 Линда Грей-Секстон и Лоринг Конант-мл.

Письмо 3: Перепечатано с разрешения Дэнни Де Вито и Кирка Дугласа.

Письмо 4: Перепечатано с разрешения Кейтлин Моран.

Письмо 5: 1936 White Literary, LLC. Перепечатано с разрешения ICM Partners.

Письмо 7: Перепечатано с разрешения Клода Бернара, в память о сестре Дороти Джексон.

Письмо 8: С благодарностью Барбаре Хайман.

Письмо 9: Перепечатано с разрешения Рене Неблетт.

Письмо 11: Перепечатано с разрешения Ханны Вудхед.

Письмо 14: «Эдна Сент-Винсент Миллей, письмо от 15 июня 1921», из книги «Письма Эдны Сент-Винсент Миллей», под редакцией Алана Росса Макдугала.  1952 и 1980, Норма Миллей-Эллис. Перепечатано с разрешения The Permissions Company, LLC по поручению Холли Пепп, доверенного лица Общества Эдны Сент-Винсент Миллей, www.millay.org

Письмо 15: Перепечатано по договоренности с правопреемниками наследия Мартина Лютера Кинга-мл., через агентство Writers House как доверенное лицо правообладателей.  1951 Мартин Лютер Кинг-мл.,  1979 Коретта Скотт-Кинг.

Письмо 16: Цитируется по «Полному собранию сочинений» Ф.М. Достоевского в 30 томах, изд. «Наука», 1983, том 28.