Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

А.А. Громыко. 1948

[АВП РФ]

Около десяти утра президент отправлялся в Овальный кабинет в сопровождении сотрудников секретной службы, которые тащили пачки бумаг. Он привык работать допоздна, корпел над бумагами и принимал посетителей даже в выходные дни. В своем кабинете Рузвельт всегда был окружен помощниками, он подписывал поток бумаг и разговаривал по телефону.

Если он видел посетителя, то приветственно махал рукой:

– Давай сюда!

Он умело уходил от тем, которые не хотел обсуждать:

– Прошу меня простить, мне надо бежать.

И никого не удивляла эта фраза, хотя он не только бегать, но и ходить не мог. Опытные сотрудники заводили разговор на важную тему во время обеда, когда Рузвельт набивал рот, и ему приходилось их выслушивать.

Он выкуривал в день сорок сигарет «Кэмел» – всегда пользовался мундштуком из слоновой кости, чтобы щадить слабые десны. Мундштук он использовал, как дирижер палочку, добавляя эмоций в свои жесты.

Громыко:

Беседуя с Рузвельтом, если внимательно к нему приглядеться, – а я такую возможность имел на протяжении почти пятилетнего знакомства, – можно было уловить в его глазах, выражении лица налет грусти. Улыбка, иногда веселость в поведении президента казались скорее следствием каких-то внутренних усилий, призванных скрыть, а может быть, в какой-то мере и подавить тоску, таящуюся где-то в глубине души. Причиной тому служил тяжкий недуг.

Профессор, доктор исторических наук Владимир Олегович Печатнов, проанализировав рассекреченные шифротелеграммы Громыко 1944 года из Вашингтона, когда там шли президентские выборы, пришел к выводу, что советский посол «располагал доверенными источниками информации в ближайшем окружении президента, прекрасно ориентировался в политической обстановке США и оказался в состоянии давать точные оценки сложной предвыборной ситуации, несмотря на подчас противоречивые указания из Москвы» (Современная Европа. 2019. № 4).

Громыко понимал, что от исхода выборов зависело тогда очень многое. Видел, что Рузвельт чувствует себя очень плохо, и это становилось заметным.

Вице-президент США Генри Уоллес говорил послу Громыко:

– Американцы и русские никогда не должны ни убивать друг друга, ни вообще допускать развязывания новой войны. Американский и советский народы имеют все возможности для плодотворного сотрудничества.

Андрей Андреевич вспоминал:

Мне, советскому послу в США, было легко разговаривать с Уоллесом. Не могу не вспомнить с теплотой об одном случае. Как-то в седьмом часу утра у меня дома раздался звонок.

– Слушаю, – взял я телефонную трубку.

Звонок в такую рань на квартиру посла представлялся не совсем обычным.

– Андрей Андреевич, говорит дежурный комендант посольства. Только что в посольство зашел человек, извинился за ранний визит и назвал себя вице-президентом Уоллесом. Он просил передать какие-то таблетки для супруги посла, после чего тут же удалился. Эти таблетки теперь у меня.

Оказывается, накануне жена Уоллеса и моя жена говорили о каких-то таблетках для похудения, достоинства которых могут оценить только женщины. Достать эти таблетки в то время представлялось делом сложным, и все же Уоллес не счел за труд сделать это и даже лично доставить их в посольство.

Посол установил доверительные отношения с вице-президентом, и Генри Уоллес пригласил Громыко на выходные в свою резиденцию. Он поведал гостю, что его расстроила предвыборная поездка по западным штатам. Андрей Андреевич немедленно сообщил в Москву о тревожном разговоре с вице-президентом: «Большинство населения этих штатов на стороне республиканцев. Влияние рузвельтовцев-демократов в этих штатах упало. Уоллес выразил мнение, что если бы выборы происходили в настоящее время, то демократы потерпели бы поражение и президентом был бы избран республиканец». Телеграмму расшифровали и тут же доложили Сталину.

К огорчению Андрея Андреевича, Рузвельт не предложил Уоллесу баллотироваться вместе на новый срок. Почему?

Яркий политик, биолог по образованию и профессии, Генри Уоллес с 1933 года занимал пост министра сельского хозяйства. В 1940 году Рузвельт предложил ему вице-президентство. Уоллес являлся сторонником рузвельтовского «нового курса» и подлинно демократической Америки, выступал в защиту гражданских прав. Но он был, пожалуй, слишком интеллигентен для практической политики, учил русский язык, любил на досуге бросать бумеранг, увлекался мистикой – советовался с духом ушедшего из жизни индейского вождя. Для циничных политиков неприемлем.

Директор ФБР Эдгар Гувер вообще считал Уоллеса советским агентом. Телефонные разговоры вице-президента прослушивались, его письма вскрывались, иногда за ним даже следили. ФБР глубоко проникло в американскую компартию – с помощью информаторов. И Гувер докладывал Рузвельту, что коммунисты считают идеалиста Уоллеса человеком, которым можно манипулировать.

Трудно сказать, насколько доносы директора ФБР повлияли на решение Рузвельта выбрать другого кандидата на пост вице-президента. Скорее, помощники предупредили его, что присутствие Уоллеса в избирательном бюллетене может стоить ему от одного миллиона до трех миллионов голосов.

Джеймс Бирнс, который потом станет государственным секретарем Соединенных Штатов, казался очевидным кандидатом в вице-президенты. Но Бирнс был католиком, а женившись, перешел в протестантизм. Ясно, что католики за отступника голосовать не стали бы. К тому же южанин Бирнс являлся сторонником расовой сегрегации.

– Если дать неграм политические права, – пугал однопартийцев Бирнс, – они не только вступят в демократическую партию, они станут контролировать нашу партию.

Южане не хотели Уоллеса, потому что он выступал за равноправие. Северяне не принимали Бирнса как раз за обратное.

Тогда возникла кандидатура сенатора Гарри Трумэна как очевидно компромиссная. Сам он не знал, как ему относиться к перспективе вице-президентства. Делился с другом своими сомнениями:

– Вице-президент председательствует в Сенате и ждет похорон.

Партийные боссы решили в пользу Трумэна. У Трумэна не было врагов, он придерживался умеренных взглядов, что всех и устроило.

18 августа 1944 года Рузвельт и Трумэн позавтракали вдвоем на южной лужайке Белого дома. Президент принадлежал к высшему обществу, а вице-президент Трумэн, выходец из простой семьи, даже не имел собственного дома. Рузвельт любил нюансы, тонкости, игру. Трумэн предпочитал прямые вопросы и откровенные ответы – хорошо или плохо, умно или глупо. Рузвельт был актером, Трумэн – простым человеком.

Трумэн потом рассказал журналистам:

– Президент отлично выглядит, мы съели больше, чем я обычно съедаю на обед.

Но друзьям он с ужасом признался:

– У Рузвельта трясутся руки, он не мог налить сливки в кофе. Президент с трудом говорит. С головой у него все в порядке, но физически он буквально разваливается на куски.

Лишившись Уоллеса, Громыко все же не остался без надежных источников информации о происходящем в Белом доме. Пообедать к послу приезжал ближайший помощник президента Гарри Гопкинс.

Громыко информировал Москву: «Шансы Рузвельта на переизбрание за последние два-три месяца не только не уменьшились, но, скорее, увеличились.