Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

В начале апреля 1943 года Литвинова вызвали в Москву – без объяснения причин.

Прощаясь с ним, проницательный президент Рузвельт прямо спросил:

– Вы не вернетесь?

Несколько месяцев Литвинов числился послом, но понял, что в Вашингтон уже не поедет. Из США вождь убрал Литвинова, из Англии – Майского. Заменил их молодыми дипломатами. В Вашингтоне послом сделал Андрея Андреевича Громыко, в Лондоне – Федора Тарасовича Гусева, которому было всего тридцать семь лет.

Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении А.А. Громыко дипломатического ранга чрезвычайного и полномочного посла. 15 августа 1943

[АВП РФ]

Лондонская сессия Совета министров иностранных дел. В.М. Молотов, его супруга П.С. Жемчужина и посол СССР в Великобритании Ф.Т. Гусев во время церемонии встречи в аэропорту Лондона. 10 сентября 1945

[ТАСС]

Назначение послами молодых дипломатов, не имевших политического веса, стало маленькой местью Сталина Рузвельту и Черчиллю за то, что союзники слишком долго не открывали второй фронт.

Гусев честно заметил вождю, что молод для такого поста.

Сталин сказал ему:

– У нас нет других людей. Многие сейчас на фронте. Нам же нужно отозвать посла Майского, который слишком оправдывает действия англичан, саботирующих открытие второго фронта в Европе.

Раздраженный Уинстон Черчилль не принимал нового посла.

Когда британский премьер-министр прилетел в Москву в октябре 1944 года, Сталин за обедом демонстративно провозгласил тост:

Ответная телеграмма А.А. Громыко из Вашингтона В.М. Молотову о назначении его послом в США. 17 августа 1943

[АВП РФ]

– За моего личного друга, товарища Гусева!

Много позже Молотов рассказывал:

– Я Громыко поставил – очень молодой и неопытный дипломат, но честный. Мы знали, что этот не подведет…

Конечно, внешняя политика – прерогатива первого лица в государстве. Но советский посол в Вашингтоне в военные и послевоенные времена – больше, чем просто посол. Громыко сыграл важнейшую роль в отношениях между двумя великими державами, которые определяли мировой порядок и которые не один раз оказывались на грани войны.

Новому послу в Соединенных Штатах исполнилось всего тридцать четыре года.

Андрей Андреевич писал в Москву: «Первое. По американским нравам человек в возрасте 34 лет – еще юноша. Будет это иметь место и в отношении меня. Второе. Американцам, как официальным лицам, так и широкой публике, импонируют в качестве иностранных послов люди с большим именем и яркой политической карьерой в прошлом вроде Литвинова и Галифакса. Разумеется, этого у меня нет. Поскольку решение, однако, принято, то моя обязанность заключается в том, чтобы оказанное мне высокое доверие оправдать. Постараюсь это сделать».

28 мая 1943 года появился указ Президиума Верховного Совета СССР о введении дипломатических рангов для дипломатических работников НКИД, посольств и миссий за границей. Постановлением Совнаркома вводилась форменная одежда со знаками различия – вышитыми золотом звездами на погонах. Послу Громыко полагался мундир с погонами (генеральскими) без просвета, с вышитыми звездочками и металлической золоченой эмблемой – двумя скрещенными пальмовыми ветками.

Форму отменили через десять лет, в 1954 году, по требованию министра обороны маршала Жукова, который считал, что на погоны имеют право только военные. Дипломаты переоделись в партикулярное платье. Сохранили лишь парадную форму для послов и посланников. Ее надевают по большим праздникам.

Громыко вручил верительные грамоты американскому президенту.

Рузвельт нетерпеливо сказал новому советскому послу:

Указ Президиума ВС СССР о назначении А.А. Громыко чрезвычайным и полномочным послом СССР в США. 21 августа 1943

[АВП РФ]

– Дайте, пожалуйста, мне вашу речь, а вот вам моя. Завтра они будут напечатаны в газетах. А теперь лучше перейдем к разговору о возможностях организации совещания руководителей США, СССР и Англии.

Речь шла о подготовке Тегеранской конференции, которая состоялась в конце 1943 года.

Громыко:

На меня произвели сильное впечатление деловой стиль и непосредственность президента. Мне они понравились. Протокол побоку, идет война, так рассуждал Рузвельт. И мне подумалось тогда, что хозяин Белого дома – не аристократ, заботящийся больше всего о том, чтобы облечь свои мысли во внешне изящную форму и тем произвести на собеседника впечатление, а человек дела, с характером, которому может позавидовать любой генерал.

В военные годы Рузвельт и Сталин постоянно переписывались.

Громыко:

При получении письма от Сталина в адрес Рузвельта в советское посольство в Вашингтоне на 16-й стрит к послу приезжал военный помощник президента генерал Эдвин Уотсон. Об этом было условлено с Рузвельтом. Все делалось срочно и архисрочно. Несрочных вопросов тогда почти не было. Получив от меня послание Сталина, генерал немедленно доставлял его президенту. На это уходило не более пятнадцати-двадцати минут, а иногда и меньше.

Однажды в беседе со мной Рузвельт в шутку заметил:

– Уотсон, наверное, не дает вам покоя своими частыми визитами?

Я ответил:

– Господин президент, мы рады этим визитам, и, кроме того, в Москве ведь проделывается то же самое, только в обратном порядке, при передаче ваших посланий Сталину.

Рузвельт отправил послом в Москву Аверелла Гарримана. Его отец, железнодорожный магнат, был одним из самых богатых людей страны. Гарриман вырос в роскоши, недоступной даже президенту.

Но его отец повторял:

Нарком иностранных дел В.М. Молотов, посол США в СССР А. Гарриман и И.В. Сталин на Ялтинской конференции. 4 февраля 1945

[ТАСС]

– Богатство – это ответственность и обязательства. Деньги должны работать на страну.

И Аверелл Гарриман пошел на государственную службу.

Он коллекционировал знаменитостей, как дети собирают почтовые марки. Коллеги замечали: когда речь заходила о Гитлере, Гарриман неизменно повторял, что никогда с ним не встречался. В его словах звучало сожаление. Так охотник сожалеет о трофее, который ушел у него из рук.

«Он всегда занимает место в первом ряду, – писал о Гарримане его коллега, британский посол в Москве сэр Арчибалд Кларк-Керр. – Он желает выглядеть важным и тем самым напоминает покойного президента Теодора Рузвельта, о котором говорили, что он всегда хотел был младенцем на крестинах, женихом на свадьбе и покойником на похоронах».

Его назначение осенью 1943 года послом в Советском Союзе встретили одобрительно. Гарримана в Москве знали, потому что он в двадцатые годы имел концессию на разработку марганцевых руд. Когда концессию закрыли, советское правительство ему все выплатило, так что он остался доволен.

В Москву Гарримана привез государственный секретарь Корделл Халл. 25 октября 1943 года госсекретаря и нового посла приняли Сталин и Молотов.

Позже нарком иностранных дел Молотов заметил:

– Выяснилось, что вы жесткий человек, с вами не просто иметь дело.

Гарриман обиженно ответил:

– Я ваш друг!

– Мы знаем, – сказал Молотов. – Это был комплимент.

Энергичный и преданный делу Гарриман занимался делами восемнадцать часов в сутки и требовал такой же преданности от подчиненных. Докладные