Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень
А. В. Щусев. Фрагмент хоругви
1910
[ГТГ]
Часть купленных территорий до Бабурина принадлежала купцам-старообрядцам Соловьевым, один из которых – Константин Макарович – слыл известным библиофилом, собирателем книг по истории и культуре России. Затем Елизавета Федоровна расширила границы территории, прикупив еще участок в Старомонетном переулке. Обитель великая княгиня назвала в честь евангельских сестер святых праведных Марфы и Марии.
– Ну, ты, брат, спятил! – возмутился Сергей, узнав про заказ, сделанный Алексею. – Я гляжу, мои убеждения тебе как об стенку горох. К самым отпетым реакционерам пошел в услужение. Эта немочка ненавидит русский народ. А ее покойный муженек и вовсе был… Картежник, пьяница, да еще и бугр похуже Фридриха Великого, со всем своим полком переспал. А если кто противился, того увольнял.
– Да ложь это все, – не верил Алексей. – Хорошего же ты мнения о русской армии! Да его бы за такие дела быстро в мешок и в Неву.
– Представь себе, ни у кого и в мыслях не было. По утрам он садился пить кофе со своими офицерами и, когда завтрак заканчивался, бросал носовой платок в одного из них. Все удалялись, а отмеченный платком оставался для содомских утех.
А. В. Щусев. Эскиз напрестольного плата
1911
[ГТГ]
– Да как ты можешь! Это же как раз про Фридриха Прусского такие истории записаны.
– А князь Фридриху подражал.
– Никогда не подражал он ему! Урс, ты повторяешь гнусные сплетни врагов убитого князя. А врагов у него имелось в изобилии, потому что он проявлял строгость, никому не давал воровать, нарушать законы.
– Да потому что сам воровал и нарушал законы, – не унимался старший брат.
– Ни за что не поверю, чтобы такая женщина, праведная в самом высоком смысле этого слова, связала бы свою судьбу с моральным уродом, каковым его считали и считают многие, включая тебя.
А. В. Щусев. Эскиз потира
1911
[ГТГ]
– Притворяться они очень даже умеют. Эти Сергей и Елизавета спали в разных кроватях, и детей у них не было. О чем это говорит?
Щусев решил побеседовать с Нестеровым, потому что доверял ему. Тот решительно опроверг мнения обывателей о покойном великом князе и его супруге:
– Ничем не обоснованные сплетни. А распускают их враги Оте-чества нашего. И насчет детей – чушь собачья. Насчет того, где кто спал, говорить не стану, в спальни не заглядываю. А детей они оба страстно хотели, только у Елизаветы Федоровны имелись проблемы. Она постоянно ездила в Германию лечиться от бесплодия. Так что судите сами. Клеветники в своих фантазиях неисчерпаемы.
– Вот и я так считаю, – с облегчением вздохнул Щусев. – Я постоянно думаю о заказе. Ужасно рад предстоящему делу. Помните, как мы еще в Киеве мечтали о совместном проекте, и непременно в Первопрестольной?
– Еще бы не помнить!
– Построить бы часовенку, да такую ладную, на память Москве.
– С моими росписями.
Мечты имеют свойство сбываться.
Щусев целыми днями ходил по территории обители, вынашивая план своего нового будущего творения. Мысленно обращался к Марфе и Марии, даже разговаривал с ними тихонько:
Щусевская Москва. Марфо-Мариинская обитель. Вход с Большой Ордынки
[Фото автора]
Щусевская Москва. Марфо-Мариинская обитель. Покровский собор
[Фото автора]
– Сестры Лазаря. Какой он был, этот ваш Лазарь? Предтеча Христова воскрешения. Ласковый? Веселый? Ведь вы его любили. Значит, ласковый и веселый.
Он пытался представить себе Марфу и Марию стоящими перед Лазарем, когда тот вышел из гроба, оживший по мановению десницы Христа, который дружил с ним.
Перечитывал Евангелие: «Женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у нее была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее…»
Обе хорошие. Одна заботилась о том, чтобы угостить Христа, а другая сама угощалась его речами. Семирадский на своей самой дивной картине великолепно изобразил, как Иисус гостит у двух сестер.
«Был болен некто Лазарь из Вифании, из селения, где жили Мария и Марфа, сестра ее. Мария же, которой брат Лазарь был болен, была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими. Сестры послали сказать Ему: Господи! вот, кого Ты любишь, болен. Иисус, услышав то, сказал: эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через нее Сын Божий. Иисус же любил Марфу и сестру ее и Лазаря».
И вот Иисус явился в Вифанию, и сестры встречают его…
На десятый день выгуливания идеи храма зодчий вдруг оцепенел, глядя перед собой озаренным взглядом. Две сестры застыли пред Христом в ожидании чуда. Можно ли верить, что человек, несколько дней назад умерший, воскреснет? Нельзя. Но Христу – можно!
И вновь случилось то, что уже случалось. Щусева стало больно ломать изнутри, все его кости и мышцы превращались в храм, все его существо преображалось в композицию из трех фигур – Марфы, Марии и Господа Иисуса Христа. Две тоненькие девушки замерли перед могучим и мужественным божеством, способным сотворить чудо. Архитектор протянул руки вперед, навстречу Спасителю, и храм вытянулся на некоторое расстояние, разделяющее двух сестер и Христа. Два тонких купола, как свечечки, это Марфа и Мария, а пред ними – большой купол Христос.
Щусевская Москва. Марфо-Мариинская обитель. Покровский собор
[Фото автора]
Щусевская Москва. Марфо-Мариинская обитель. Покровский собор
[Фото автора]
Щусевская Москва. Марфо-Мариинская обитель. Покровский собор
[Фото автора]
Щусевская Москва. Марфо-Мариинская обитель. Покровский собор
[Фото автора]
Обессилев, Алексей Викторович сел на землю и долгое время сидел так, возвращая себе человеческое обличье.
На другой день он уже докладывал великой княгине о своем новорожденном замысле. Щусев остался доволен тем, что заказчица приняла его условия – создавать храм, исходя из его творческого понимания, без давления, начетничества и
