Человеческий фактор - Ишмаэль Джонс

Мой русский был плох, но все эти люди говорили и читали по-английски — навыки, необходимые для того, чтобы быть в курсе достижений в своих областях. На эти объекты не распространялись «московские правила» старого Советского Союза, и их было легко обнаружить.

Для меня это был идеальный сценарий. Я знал, как найти подход к источникам информации и завербовать их. Как только начинались сеансы вопросов и ответов, я легко переходил к более сложным и трудным вопросам. Эти парни были не готовы встречаться, играя в теннис[68]. Я не очень-то играл в теннис, да и вообще не хотел бы играть в эту игру с учеными из области биологического оружия.

*****

Грейс прислала мне сообщение из штаб-квартиры. На научной выставке в Скандинавии должен был присутствовать важный ученый в области биологического оружия. Из-за места проведения конференции я прозвал его «Стокгольмским». Позвонив организаторам конференции, я выяснил его номер телефона в России, после чего несанкционированно позвонил ему и узнал, что он не сможет присутствовать на конференции. Тем не менее, я произнес ему свою речь под названием «Помогите мне решить проблему», и он отреагировал положительно.

«Стокгольмский» был не прочь поговорить, и мы договорились о встрече в США. Если у него были хоть какие-то амбиции в жизни, Соединенные Штаты должны были в какой-то мере стать местом, где он мог бы получить высшее образование, дать образование своим детям или найти финансирование для своих коммерческих идей.

*****

Центральное разведывательное управление убедило Конгресс в том, что причина, по которой оно не привлекает важные источники информации, заключается в том, что объекты разведывательного интереса боятся разговаривать с американцами. В ЦРУ использовали эту дымовую завесу, чтобы получить от Конгресса больше денег на найм новых сотрудников, которые могли бы «выдавать себя» за неамериканцев. Управлению всегда казалось, что для этого нужно «еще пять лет». За многие годы работы за границей я ни разу не сталкивался с интересующим меня человеком, который боялся бы со мной разговаривать только потому, что я был американцем.

Мы со «Стокгольмским» обменялись электронными письмами. Он был простым парнем, пытавшимся заработать. По телефону я купил для него билет на самолет, используя номер легендированной кредитной карты. Авиакомпания требовала, чтобы кто-то забрал билет в одном из ее офисов в США, поэтому я попросил сделать это своего отца. Когда бы я ни попросил его помочь с оперативной работой, я всегда знал, что все будет сделано правильно.

Впервые я встретился со «Стокгольмским», чтобы обсудить научные проекты, поэтому в такой деловой обстановке мы смогли сесть в моем гостиничном номере и сразу приступить к работе. «Стокгольмский» оказался большим любителем поговорить. Я позволил ему рассказать историю своей жизни. В штаб-квартире любят длинные описания «биографий/оценок», и «Стокгольмский» добавил туда множество красок. Я встречался с ним по два часа за раз, а в перерывах между встречами составлял заметки и задавал вопросы.

В середине недели он был готов к коммерческой вербовке: он согласился предоставить секреты, полагая, что они будут использованы не американской правительственной структурой. Как для обычной вербовки, то для штаб-квартиры это было слишком быстро; там предпочитают впитывать информацию медленно, и руководство впало бы в ярость, если бы я сказал, что только что встретил потенциального информатора, а он уже готов к вербовке. Но разведданные, предоставляемые «Стокгольмским», не устаревали, поэтому я не беспокоился об этом.

Я записывал встречи каждого дня отдельно, и к концу недели задокументировал пять встреч, но так, чтобы в штаб-квартире сложилось впечатление, что многие встречи происходили на протяжении длительного периода времени. Некоторые сотрудники встречались с объектом пять раз на протяжении двух лет, и только потом подходили к вербовке.

Встречи со «Стокгольмским» были тяжелыми. Запах его тела был типичным для русских, но дыхание было врожденно вирулентным и, казалось, исходило из пасти самого дьявола. Я открывал окна на мороз, чтобы просто подышать.

— Здесь холодновато, вам не кажется? — говорил он, не обращая внимания на свою проблему.

— Не бывает плохой погоды, бывает только плохая одежда, — отвечал я и советовал ему закутаться.

Попасть в Америку для «Стокгольмского» было очень интересно. Я поощрял его заказывать еду в номер и брать угощения из мини-бара.

Каждый день мы встречались и все более и более подробно обсуждали связи между его учреждением по биологическому оружию и государствами-изгоями, угрожающими Соединенным Штатам. В конце я протянул ему немного денег.

— Вы провели со мной много времени и рассказали о своей отрасли. У нас есть много хороших идей, над которыми стоит начать работать, но мы не знаем, какие из них в итоге окупятся. Я бы хотел рассмотреть возможность платить вам зарплату, чтобы вы чувствовали, что ваше время используется правильно, независимо от того, будет ли у нас успешный бизнес или нет.

*****

На следующую встречу со «Стокгольмским», на этот раз в Варшаве, Малыш прилетел с двумя комплектами легендированных документов. Первый комплект мне понадобится для встречи со «Стокгольмским», второй — для поездки на встречу с другим человеком. Оперативность Малыша была очень ценной, потому что эти псевдо-документы и маскировка могли легко затеряться в штаб-квартире, если бы он лично за ними не присматривал.

Малыш сообщил мне, что у Макса умер отец. Мне было жаль, что я мог только попросить Малыша передать мои соболезнования. По соображениям безопасности я не смог присутствовать на похоронах.

Встречи со «Стокгольмским» прошли хорошо, и уровень детализации российских программ по биологическому оружию и помощи государствам-изгоям повысился. Во время первых встреч я позволял «Стокгольмскому» подолгу говорить, пока собирал биографические данные и оценки, которые нравились штаб-квартире. Теперь с меня было достаточно, и я должен был обуздать его и заставить сосредоточиться на выдаче разведсведений. «Стокгольмский» создавал свою собственную повестку дня для каждой встречи, и мне пришлось вернуть его в русло своей собственной.

Я покинул встречи, довольный полученными материалами, и под другим оперативным псевдонимом отправился на серию скучных встреч с другим объектом в Братиславе. В Лэнгли мне еще не разрешили платить «Стокгольмскому» жалованье, но я все равно начал выплачивать ему компенсацию. Это было не так уж много, и мне предстояло потратить всего несколько тысяч долларов из собственных средств, прежде чем ЦРУ начнет платить по счетам.

*****

Покинув Братиславу, я отправился в Египет на очередную серию встреч.

Мне припомнился мой первый визит в эту страну в детстве, случившийся после войны 1967 года, но до войны 1973 года. Моя семья была пассажирами на борту круизного лайнера в гавани