Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
В советские времена выезд за границу был событием, строкой в биографии. Уже на первом курсе меня взяли на университетские соревнования в ГДР, в Берлин, и я тогда оправдал доверие, выиграв в «Динамо-Шпортхалле» бег на 3000 метров по деревянной 133-метровой дорожке; я пробежал за 8:33.5, и мне всё время казалось, что я бегу по бесконечному грохочущему повороту. В 1979 году мы снова ездили в Берлин на соревнования по приглашению Гумбольтовского университета, но это оказалось в последний раз, так как сборная команда этого университета осталась в Западной Германии, не вернувшись после соревнований назад, в социалистический лагерь. С того времени наша дружба переключилась на Братиславский университет.
Но что мне делать, я в полнейшем разборе, а через месяц должен хорошо и быстро пробежать за границей 5000 метров — за честь родного университета! За лето я превратился в любителя бега с собачкой, однако, как шутили в советское время, на соревнования за границу едет не тот, кто хорошо готов, а тот, кто был оформлен. И мой загранпаспорт автоматически пошёл на оформление. Так как это был мой третий выезд в социалистическую страну, то на собеседование в комитет комсомола и в студенческий совет МГУ меня не пригласили: обычно новичков там мучили вопросами из области политической подготовки и знания международного положения. Порою собеседование могло показаться суровым испытанием, но я не помню случая, чтобы после него кого-нибудь из наших легкоатлетов «отцепили от поездки».
Надо готовиться, надо снова бегать по стадиону отрезки в шиповках в соревновательном темпе. Я проделал мою любимую втягивающую работу: 10 раз по 500 метров через 300 метров трусцой; вся тренировка укладывалась в 28 минут. Однако состояние было ужасным, мой организм протестовал, во рту ощущался привкус крови, будто я только что побил свой личный рекорд. Всего три недели до выезда — что же мне делать? В голове крутились советы друзей: чего ты мудришь, кому и что ты хочешь доказать? Оглянись вокруг: как быстро все бегут и не думают, хорошо это или плохо — принимать анаболические стероиды. Плохо, если их не принимать. Посмотри на себя и подумай — ты ничего никому не докажешь, сам видишь, как глупо бегать чистым «на своих дровах»: грохнулся в обморок, кровь в моче и депрессия на всё лето. И пора бы тебе уже понять, что организм не дойная корова, его надо беречь, поддерживать и укреплять всеми возможными способами.
К тому времени теоретических знаний у меня было достаточно, и самым надёжным способом при отсутствии допингового контроля были инъекции Ретаболила. Как раз для начинающих оптимальным вариантом были три инъекции с интервалом 7 дней: получается две недели, и остаётся неделя до соревнований, чтобы разбегаться и «провернуть фарму́», то есть усвоить фармакологию. Потом, должен же я когда-нибудь попробовать анаболические стероиды, ведь апостол Павел прямо писал коринфянам (1 Кор 6:12): «всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною».
Моя мама сделала мне первую инъекцию. Ампула плавала несколько минут в чайной чашке в горячей воде, пока масляный раствор не стал текучим, менее вязким. Затем мама быстро ввела содержимое ампулы через довольно толстую иглу, пока раствор не загустел. Укол болезненный, но я всегда любил болезненные инъекции витаминов группы В, которые нам делали на сборах, после них бежишь будто пришпоренный. Ретаболил понемногу стал чувствоваться, и я перешёл на две тренировки в день. После третьей инъекции ноги потяжелели, но в целом бежалось всё лучше и лучше, восстановление было замечательное, к тому же я набрал килограмма два мышечной массы и почувствовал, что джинсы стали тесноваты.
Когда до отъезда в Братиславу оставалось два дня, я пробежал большой круг в лесу, 21 километр, за 1 час 17 минут. Был серенький скучный денёк, с утра тоскливо накрапывал дождик, вода в лужах по-осеннему потемнела и казалось глубокой. С неохотою, зеванием и вздохами — мы с Аяксом выбежали только под вечер. По скользким и грязным тропинкам я бежал автоматически, просто переставляя ноги, но в подъём бежалось легко, и я поддавал, как на мопеде. Это был ответ моего организма на допинговую поддержку. В конце мы побежали довольно быстро; грязь и лужи, в лесу уже стремительно темнело, но с каждым километром становилось всё легче и казалось, что нет предела: моё тело и даже руки наливались неведомой силой. Бежалось замечательно, более того, я прибежал настолько свежим, что мог бы пробежать этот круг снова. Аякс, мой бедный пёс, с языком до земли добежал и рухнул как подстреленный, растянулся и затих в мокрой траве; не ожидал он под вечер нарваться на такой длительный и напряжённый бег. И весь следующий день валялся дома, «ловил отходняк». Вот так-то бегать чистым…
Ну что за слово такое, все тупо повторяют — допинг. Обыкновенные люди думают, что это отрава, такое зелье, принятое в последний момент, как перед штурмом Зимнего дворца, чтобы ничего уже не чувствовать, орать и нестись неведомо куда. И что это вредно и в итоге непременно скажется на здоровье самым отрицательным образом. Только оказалось, что отрицательным образом сказываются напряжённые тренировки, и когда встаёт вопрос: или кровь в моче и обморок, или препараты, улучшающие самочувствие и результат, — то выбор очевиден. Тут речь не о морали, тут срабатывает инстинкт самосохранения.
Мы ехали поездом до Братиславы две ночи и день, и ногам моим не было покоя, чувствовалась крепатура, хотелось побегать или просто подвигаться. Как только приехали, я вместо обычной лёгкой разминки за день до старта отбегал больше часа, будто с поводка сорвался. Соревнования назывались «Истраполитана митинг» и проходили на футбольном стадионе «Интер». Я сразу от всех убежал и с большим отрывом выиграл бег на 5000 метров за 14:13.99. Легко, будто на велосипеде.
Через пару дней нас повезли в Нитру, небольшой городок, где проводили ежегодные соревнования для метателей, так что из беговой программы была только полторашка. Но полной неожиданностью оказалась гаревая дорожка,
