Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов
Здесь могут возразить, что к 1943 г., во-первых, сошла со сцены 152-мм гаубица М-10 обр. 1938 г., поступавшая до войны в дивизионные артполки, а во-вторых, ввиду разрушения завода СТЗ в ходе уличных боев в Сталинграде был прекращен выпуск тягачей СТЗ-5, являвшихся штатным тягачом для М-10. На это можно сказать, что весной 1943 г. на вооружение была принята 152-мм гаубица Д-1 обр. 1943 г., аналогичная по баллистике М-10[782]. Тем не менее это орудие не вводилось в дивизионную артиллерию Красной Армии, поступая в корпусную артиллерию и части РГК.
Оценивая эволюцию советской артиллерии во второй половине войны, следует заметить, что качественного скачка в оснащении Красной Армии средствами тяги по сравнению с предвоенным периодом не произошло. Возьмем для примера 1-й Прибалтийский фронт по состоянию на 1 июня 1944 г., перед началом операции «Багратион». Всего в артиллерии РГК фронта числилось 4 тягача Я-6, 238 тракторов ЧТЗ, 59 тракторов СТЗ-5, а также 40 тракторов СТЗ-3[783]. Однако в условиях владения стратегической инициативой Красной Армией это уже не было критичным недостатком, хотя жалобы на отставание артиллерии присутствовали.
Появление новой материальной части способствовало усилению артиллерийских соединений. В состав артиллерийских дивизий прорыва в 1944–1945 гг. вводилась тяжелая минометная бригада (32 160-мм миномета) и гвардейская минометная бригада (36 боевых машин БМ-31-12). Количество 76-мм пушек, напротив, уменьшалось с 72 до 48. На 1 января 1945 г. в действующей армии насчитывалось 7 артиллерийских корпусов прорыва, 33 артиллерийские и 5 минометных дивизий. Всего в Красной Армии было на тот момент 10 артиллерийских корпусов прорыва, 37 артиллерийских и 7 гвардейских минометных дивизий. Тенденцией внедрения самоходно-артиллерийских установок были охвачены в артиллерии истребительно-противотанковые артиллерийские бригады. Приказом НКО от 2 августа 1944 г. в них включалось по одному самоходному полку СУ-85 (21 машина). Планировалось перевооружить 15 бригад, но в итоге были перевооружены 8.
В свою очередь, германское командование в течение всей войны сохраняло 150-мм гаубицы в дивизионных артиллерийских полках. Опыт создания артиллерийского соединения (18-й артиллерийской дивизии) был в итоге признан неудачным.
Резюмируя вышесказанное, можно сделать следующие выводы. На начальном этапе реорганизации стрелковых соединений и артиллерии принимаемые меры носили очевидно чрезвычайный характер. Однако уже зимой 1941/1942 г. они кристаллизировались в перспективную концепцию, реализованную в формировании артиллерийских соединений в зимнюю кампанию 1942/1943 г. В последующем, несмотря на появление подходящей материальной части, возвращения к предвоенной организации стрелковой дивизии с сильным артиллерийским звеном не произошло. Эволюция шла по пути совершенствования организации артиллерийских соединений.
Белорусская стратегическая наступательная операция 1944 г. в оценках профессора Г. С. Иссерсона
Алексей Алексеевич Кривопалов
канд. ист. наук, старший научный сотрудник Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова РАН
Аннотация. Статья представляет собой публикацию малоизвестного в отечественной научной литературе источника – доклада полковника Г. С. Иссерсона на юбилейной военно-исторической конференции, посвященной 20-летию начала Белорусской стратегической наступательной операции летом 1944 г. В оперативных методах, принесших Красной Армии блистательную победу, выдающийся военный теоретик видел подтверждение основных положений теории глубокой операции, разработанной при его активном участии в 1920-1930-е гг.
Ключевые слова: Вторая мировая война, операция «Багратион», Г. С. Иссерсон, стратегия, кампания 1944 года, Белоруссия, оперативное искусство, Великая Отечественная война, Красная Армия.
Вторая мировая война знаменовала доведение принципа тотальности вооруженной борьбы до крайнего предела. Ни до, ни после столь огромные вооруженные массы на сталкивались на полях сражений. Советское оперативное искусство в годы войны с Германией достигло наивысшей точки развития. Его практическим воплощением стала так называемая концепция глубокой наступательной операции, последовательно разрабатывавшаяся в 1920-1930-е гг.
Синтез военно-технической мощи, создаваемой в рамках индустриализации, и передовой оперативной теории должен был привести первое в мире государство рабочих и крестьян к победе в неизбежном эсхатологическом конфликте с империалистическим окружением. Основным стратегическим препятствием на пути решительных наступательных операций виделся позиционный фронт, т. е. хорошо известная по опыту Первой мировой войны статичная и по существу сплошная оборонительная линия, образуемая многомиллионной армией на театре боевых действий. На поиск выхода из такого оперативного тупика советская военная мысль и направила главные усилия.
Для победы в будущей войне следовало научиться не просто подавлять и преодолевать сильно укрепленный фронт в его тактической зоне. Это первоклассные европейские армии к исходу Первой мировой войны, как правило, уже выполняли с большим или меньшим успехом. Перед сильнейшими армиями европейского континента встала задача по созданию эффективного инструмента развития первоначального тактического успеха, наметившегося на переднем крае, в оперативно-стратегическую глубину противника. Переключение тактического прорыва в оперативную плоскость позволяло одним либо несколькими ударами поразить его армию сразу на всю глубину ее расположения в пределах театра боевых действий.
Поиск выхода из тупика стратегической фронтальности осуществлялся по нескольким направлениям. Особое внимание уделялось увеличению огневой мощи, мобильности и того, что можно было бы именовать наращиванием глубины, соответственно, нанесения удара и питания операции. Воображение советских военных ученых рисовало картину новой, порывающей с традициями Первой мировой войны многоэшелонной и многоударной стратегии. Генеральное наступление будущего выглядело почти фантастической комбинацией устремленных к единой цели усилий, расчлененных одновременно по фронту и в глубину.
Решающую роль в доктринальном оформлении новой оперативной концепции сыграл комбриг Г. С. Иссерсон (1898–1976). В характерном для него литературном стиле он изображал операцию будущего в виде последовательных волн океанского прибоя. Эти волны, одна за одной накатывая на берег, должны были соединиться в одном общем потоке и размыть возводимую противником защитную стену позиционного стратегического фронта. «Современная многоактная глубокая операция, – писал Г. С. Иссерсон в программной работе, – не решается одним одновременным ударом совпадающих усилий. Она требует глубокого оперативного наслоения этих усилий, возрастающих по мере приближения к высшему пункту достижения победы. Глубокое эшелонирование сопротивления вызывает столь же глубокое построение наступления. Это наступление должно уподобиться целому ряду волн, с нарастающей силой набегающих на берег, чтобы размыть и сокрушить его своими непрерывными ударами из глубины»[784]. «В одном общем потоке нарастающих оперативных усилий, – продолжал автор, – современное сражение завяжется на фронте и завершится в глубине. Так, волна за волной будут налетать на подходящий, очевидно, в таком же оперативном построении фронт противника. И уже рождается вывод, что конечный успех будет иметь тот, у кого оперативное построение будет глубже. Однако неизбежен момент, когда все эти волны
