Маска или лицо - Майкл Редгрейв
6 СЭРДЖЕНТ МАЛЬКОЛЬМ (род. 1895) — известный современный английский дирижер. В течение ряда лет был главным дирижером симфонического оркестра Би-би-си. Гастролирует по всему миру, выступал в Советском Союзе.
7 СИМЕНОН ЖОРЖ (род. 1903) — французский писатель. Написал более 150 романов. Героем многих из них является сыщик Мегрэ.
8 ТАЛЬМА ФРАНСУА ЖОЗЕФ (1763—1826) — великий французский трагический актер. Играл в театре «Комеди Франсез». Тальма был сторонником сценического переживания, что особенно ярко проявилось в его шекспировских образах — Гамлете, Отелло, Макбете.
9 КОРАКС (V в. до н. э.) — сицилиец. Благодаря своему ораторскому дарованию стал во главе городского управления в Сиракузах. Открыл школу красноречия. Первым письменно изложил правила риторики, но труд его до нас не дошел.
10 ДИОНИСИЙ ГАЛИКАРНАССКИЙ (I в. до н. э. — I в. н. э.) — древнегреческий историк, автор ряда сочинений о риторике.
11 КВИНТИЛИАН МАРК ФАБИЙ (ок. 35—95 г.) — древнеримский теоретик ораторского искусства. В своем труде «Наставления в ораторском искусстве» в 12 книгах формулирует методы и приемы мастерства оратора, взяв в качестве образца Цицерона.
12 РЕМОН ЛЕ СЕНТ-АЛЬБИН ПЬЕР (1699-1778) — французский драматург, журналист. Автор двух комедий и книги обактерском мастерстве «Актер» (1747).
8
ИНТУИЦИЯ И МЕТОД (2)
Еще шесть лет назад я писал по поводу книги Станиславского «Работа актера над собой»: «Насколько мне известно, только очень немногие из наших актеров прочитали ее и нашли в ней для себя новый творческий стимул. Другие, прочтя ее или бегло с ней ознакомившись, решили, что зря потратили время. Некоторые говорили, что прочли эту книгу, тогда как на самом деле они только собирались это сделать, а иные прочитали ее лишь до половины и затем бросили, откровенно признавшись, что не будут доканчивать. Были, наконец, и такие, что согласились бы скорее умереть, чем прочесть. И лишь очень немногие перечли ее вторично».
Эти слова были записаны всего лишь десять лет спустя после издания данной книги в Америке. Поэтому не удивительно, что то, что уже в 1946 году не считалось ни популярным, ни модным, теперь стало еще менее популярным. Легенда о великом русском актере, режиссере и наставнике, умершем в 1938 году, у нас считается окончательно устаревшей.
Когда умирают великие поэты, художники, писатели, философы, затмение этих больших светил вызывает такое сильное потрясение, какого мы не испытываем при закате звезд меньшей величины. Все, что было ими сделано, сразу вызывает бурную реакцию.
Однажды мне объяснили это явление так: когда среди нас живет великий человек, мы испытываем странное чувство восхищения, смешанного е досадой. Восхищение понять легко. Досада же возникает в нас подсознательно, будучи вызвана величием этого человека: пока он с нами, он напоминает нам о нашей собственной незначительности. Когда же он уходит от нас, то после первого шока, вызванного потерей человека, который так много значил для нас, мы все, как бы глубоко ни почитали его, начинаем дышать привольнее. Того, кто был для нас мерилом нашей собственной несостоятельности, мы можем теперь спокойно сопоставлять с другими умершими, столь же величественными и недосягаемыми, как и он. Однако большинство из вас еще так молоды, что, конечно, не могли почувствовать этих изменений в отношении к Станиславскому. Сам я, признаюсь, некоторое время испытывал просто скуку при упоминании его имени и ощущал неловкость, произнося его. Но теперь я глубоко стыжусь этих своих чувств, и сейчас, набрасывая план наших с вами бесед, я окончательно понимаю, что не могу пройти мимо этой большой вехи на нашем театральном пути, не склоняв почтительно головы. Ибо то, что сделано Станиславским, это единственная удачная попытка — из всех когда-либо предпринятых — установить основные законы актерского искусства.
Многое произошло с тех пор, как он четверть века назад написал две свои самые значительные книги. Некоторые из его учеников пошли другими путями. Но, думается, никто не пошел дальше, чем он. Мы знаем немало различных критических высказываний по его поводу, и я даже готов был бы присоединиться к некоторым из них, если бы не был уверен, что многие недоразумения вызваны просто различием языков и неточностями перевода. Полезно напомнить слова Сент-Альбина, которые я приводил прошлый раз: «Причина всевозможных разнотолков заключается в том, что споры идут о словах, а не о деле…».
Наши несогласия со Станиславским, вероятно, можно было бы легко устранить в пятиминутном разговоре, если бы кто-нибудь из нас мог с ним поговорить. А после того, как я перечел многие его высказывания и подумал над тем, что мне вам о нем рассказать, я бы ни с кем так сильно не хотел встретиться и поговорить, как с ним.
Мысли, которые мне теперь пришли в голову, совсем не похожи на те, какие наполняли меня, когда я впервые читал «Работу актера над собой» четырнадцать лет назад. Хоть я и гордился тогда тем, что уже сыграл около сорока различных ролей, но за плечами у меня были всего каких-нибудь четыре года настоящего профессионального опыта, и мне понадобилось еще десять лет, чтобы понять глубокую правоту старых актеров, по мнению которых нужно по крайней мере двадцать лет, чтобы стать настоящим актером.
Это не значит, что актер не может достичь творческого и профессионального успеха за более короткий срок. Публика вообще имеет нечто общее с Кентом из «Короля Лира»: она мгновенно узнает того, кто облечен силой власти. Некоторые актеры обладают такой силой с молодых лет: это зависит не только от опыта, но и от характера актера. Но это бывает редко.
Однако одной властности здесь еще недостаточно, как недостаточно обладать только красивым лицом, фигурой, голосом или какими-то особыми индивидуальными свойствами. Впрочем, многие юноши и девушки считают это вполне достаточным для того, чтобы им было предоставлено преимущественное право получать плату за вход в театр с заднего подъезда, вместо того чтобы самим платить за вход с парадного.
Даже исключительно одаренному актеру нужно немало времени, чтобы найти и понять подлинную сущность искусства, заложенного в нем самом, — того искусства, которое «есть стиль», а стиль, говоря словами Генри Джеймса, — «это выразительность, выразительность же составляет соль земли».
Константин Сергеевич Станиславский много лет посвятил тому, чтобы раскрыть эту сущность. Как и многие из нас, он чувствовал сначала только проблески озарения — соблазнительные, вдохновенно счастливые, но прискорбно мимолетные.
Почему же, думал он, эти минуты так мимолетны? И как проникнуть вглубь, как уловить самую сущность?
Повесть о всех его нелегких усилиях, ошибках
