Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова
В ходе следующего визита к В.М. Молотову А. Гарриман выразил надежду на то, что 7 ноября 1943 года сможет увидеть Молотова на праздничном приеме, но признался, что не имеет фрака и не знает, как ему быть. На это глава советского внешнеполитического ведомства ответил: «<…> Он, Гарриман, может прийти [на прием] в том костюме, какой он имеет»[185]. В 1954 году форменная одежда для дипломатических сотрудников МИД СССР была отменена, парадные мундиры были сохранены для чрезвычайных и полномочных послов и посланников первого и второго классов.
Советские дипломаты зачастую уклонялись от участия в официальных приемах, так как не имели соответствующей одежды — смокинга или фрака.
В начале 50-х годов посольство ГДР (вскоре после учреждения) устраивало прием в Москве в «Метрополе» по случаю национального праздника. Сначала посол хотел, чтобы все сотрудники явились во фраках, после высказанных сомнений об уместности такой одежды в условиях послевоенной Москвы немецкий дипломат согласился на смокинги. Но в результате никто, кроме хозяев приема, в смокингах не пришел. Таким образом была подтверждена старая истина, что этикет — это не вызубривание правил, а познание жизни. В то же время, как справедливо отмечает В.В. Карягин: «Этикет — не мишурная суета, а неизбежная и необходимая часть жизни, связанная с выполнением профессиональных обязанностей»[186].
В 1956 году во время сессии Генеральной Ассамблеи ООН американские газеты «язвили» по поводу одежды министра иностранных дел Д.Т. Шепилова: «До сих пор еще ни один джентльмен не появлялся на заседании сессии в коричневом костюме»[187].
В 1959 году Н.С. Хрущев совершил визит в США. До него из советских руководителей там побывал в 30-е годы Микоян. Память об этом визите — мороженое-эскимо на палочке, технологию которого Микоян привез из США.
В первый же вечер президент США Дуайт Эйзенхауэр дал официальный обед. Форма одежды — фрак.
Представители с американской стороны были одеты согласно протоколу. Но, как известно, в СССР даже смокинг не признавался протокольной одеждой, на приеме в нем был только посол. «Так и определились на обеде: если при обычном галстуке в темном костюме, значит — русский, если во фраке с белой бабочкой, значит — американец, а если с черной бабочкой — это официант».
В.М. Суходрев вспоминал, что оказался во время выхода Хрущева и Эйзенхауэра с супругами рядом со старейшим членом американского конгресса, спикером палаты представителей Сэмом Рейберном, который его спросил: «А что, сынок, у вас в России никто не носит вот этого всего?
И показал на свой довольно потертый фрак и бабочку. Я говорю:
— Знаете, это у нас как-то не принято.
— Вот и молодцы. Правильно. Глупости все это. Я всю жизнь вынужден по торжественным случаям все это надевать, а привыкнуть так и не смог.
Тут я обратил внимание, что вместо стоячего воротничка, который положен к фраку, у его рубашки обычный отложной воротник. Он перехватил мой взгляд и сказал:
— А-а, заметили? Это из уважения к моей старости позволено мне носить нормальный воротник»[188].
Но костюм свидетельствует не только о знаниях этикета, но и о мировоззрении человека. После XX съезда КПСС, на котором был разоблачен культ личности, М.А. Суслов еще долго носил «полуформенный серый коверкотовый плащ и полувоенную фуражку цвета хаки, которую в ту пору величали „сталинкой“»[189].
Оригинальность в ношении костюма, а также следование европейской моде приравнивалось к подрыву норм и правил коммунистической морали. Во время визита одного из африканских лидеров давался завтрак, на который два заместителя председателя Совета министров — Д.Ф. Устинов и А.Ф. Засядько — пришли в светлых костюмах. Получив публичное замечание от Хрущева, они удалились. Подобная «вольность» была простительна, если учесть, что сам зарубежный лидер был одет в национальную тогу, сшитую из материи с изображением его портретов.
Особым консерватизмом в выборе костюма отличался министр иностранных дел СССР А.А. Громыко. Его внешний облик трудно было представить без галстука, темного костюма и белой рубашки. Известен случай, когда на Кубе Громыко, несмотря на просьбу Ф. Кастро прийти на ужин без галстука и не в деловом костюме, а в рубашке с короткими рукавами и летних брюках, вышел к членам советской делегации в плотном шерстяном костюме.
В.М. Суходрев стал объяснять министру, что Кастро хочет подчеркнуть дружеский характер встречи и что вся советская делегация, все посольство и, конечно же, кубинцы будут в рубашках с короткими рукавами и без галстуков.
Громыко выслушал эти доводы и пошел к себе. Примерно через 10 минут от вышел в том же галстуке и рубашке, поверх которой вместо пиджака он надел куртку бежевого цвета, застегнув ее на все пуговицы до узла галстука[190].
«Ну вот, Суходрев, — сказал Андрей Андреевич, — я пошел на компромисс!
В таком виде, а для Громыко это была высшая степень вольности в одежде, он отправился на ужин. И провел весь чудесный вечер под открытым небом с яркими южными звездами в данном облачении»[191], — вспоминал В.М. Суходрев.
В Индонезии, в дни визита туда Хрущева, столбик термометра поднимался до 35–40 градусов в тени. Члены советской делегации довольно много времени проводили на неформальных церемониях, на которых президент Сукарно советовал быть в легких одеждах. Хрущев надевал вышитую украинскую косоворотку, а Громыко оставался в темном плотном костюме и при галстуке. Министр иностранных дел не изменял своим принципам в любой ситуации.
В середине 70-х годов во время одного из своих выступлений с трибуны ООН Громыко побледнел, качнулся, подбежавшие охранники и врач успели его подхватить и увести. Начался переполох. Впоследствии оказалось, что причина обморока — перегрев, привычка Громыко надевать в любую погоду теплые вещи.
Когда Громыко вернулся на трибуну, он как ни в чем не бывало продолжил выступление с того места, на котором прервался. Весь зал, независимо от политических пристрастий, устроил ему овацию. У А.А. Громыко было правило привозить из командировок первым лицам государства — Брежневу, Подгорному, Андропову, Черненко подарки — шляпы, рубашки, галстуки. Сам Громыко по магазинам не ходил. Он поручал
