Фантастика 2025-46 - Маркус Кас

Выйдя на площадь, повторил свои слова для всех — я не собирался тащить женщин и детей с собой. После моих слов ещё около десятка мужчин изъявили желание присоединиться к моему отряду.

— Уходите, завтра в сумерках никто не должен оставаться вне городов, иначе я не ручаюсь за своих воинов.

Толпа хлынула на восток, стараясь добраться до Макселя раньше обозначенного мной срока. На площади остались лишь мои воины да трупы повешенных.

— Богдан, Баск, спалим это проклятое место. Пройдут годы, и здесь снова будет город, но только в нем не будет места сатанистам! — Густой дым поднимался над местом, где раньше цвел оплот сатанистов — Будилиха.

Переправившись с помощью «искренне верящих» на северный берег Роны, мы задержались у них около пары часов, пока я не наелся картошки. Около ведра картошки для посадки и примерно пару ведер на пропитание мне выделил Наим, пообещав в дальнейшем так же снабжать. И хотя стоял конец мая, я планировал посадить картофель в Берлине, а впоследствии распространить эту культуру по всем своим землям.

Поблагодарив Пансу за службу, отпустил его к своей общине. Много женщин из Будилихи вместо неопределенности решили за лучшее связать свою дальнейшую жизнь с неандертальцами. Сан-Техе остались на южном берегу, отсюда до их общины было всего три дня пути на юг. Доведя женщин до своего поселения, Панса должен был вернуться в окрестности Макселя, вылавливая одиноких воинов, постоянно держа в страхе город.

Домой мы возвращались в приподнятом настроении: сатанисты будут сидеть в городах, ожидая нападения моей армии. Пользуясь передышкой, я смогу отразить повторное вторжение Дитриха, и ничто не помешает мне забрать то, что причитается мне по праву — Максель.

В полудне пути от Берлина, во время привала меня скрутило от невероятной боли в голове. Это был Панса, приславший мыслеообраз: многократно превосходящие силы сатанистов окружили и истребляли группу неандертальцев, не щадя даже своих женщин.

«Панса, где ты?» — послал сигнал, чуть отойдя от боли.

"Встретимся на Полях Вечной Охоты, Макш", — совсем как Санчо ответил Панса. Мои повторные попытки связаться с потомком приемного сына к успеху не привели. Меня распирало от боли в груди, связанной с пониманием случившегося. Я — проклятие для неандертальцев: потерял Санчо, теперь — Панса. Боль утраты была такой, что, не сдержавшись, выплеснул всю свою ментальную энергию в пространство, теряя сознание от взорвавшейся в голове звезды.

* * *

На небольшом каменистом острове, где из растений росли только мхи, лишайники и мелкие невзрачные кустарники, дикарь крупного телосложения собирал устрицы на отмели, бродя в воде по колено. Найдя особенно крупные экземпляры, он довольно скалил зубы. Выбравшись на берег, разбивал устрицы камнем и жадно поглощал содержимое, словно умирал от голода.

Огромное морское чудовище, похожее на осьминога, вынырнуло из воды в ста метрах от берега. Охотник не обратил на него внимание: на мелководье чудовище не заплывало, он это знал. Продолжая собирать устрицы, дикарь двигался вдоль берега. Обогнув небольшой мыс, оказался в небольшой бухте, где стояло большое судно со спущенными парусами.

На берегу кипела жизнь: люди сновали меж временных хижин. Увидев собирателя устриц, один из мужчин приветливо помахал ему рукой. Оскалившись, дикарь поднял руку в ответ, и в этот момент его затрясло: глаза остекленели, из прокушенного языка потекла кровь, а сам он рухнул лицом в воду. Со стороны хижин несколько человек бросились к упавшему и успели вытащить его из воды, прежде чем он захлебнулся. Прошло несколько минут, дикарь пришел в себя. Сфокусировав взгляд на людях, которые его вытащили из воды, он отчетливо произнес одно слово: «Макш!».

Ивар Рави

Наследие

Глава 1. Высшие силы

После отлета Макса Са прошло несколько дней, когда Тиландер впервые забеспокоился. Всё время, проведенное в этом мире, было неразрывно связано с Максом, ставшим ему не только другом, но и старшим братом. Перед тем как сесть на странный летательный аппарат с названием звездолет, Макс отвел Тиландера в сторону. Герман помнил слово в слово всё, что сказал ему Макс: «Я должен вернуться в это же время. Это будет выглядеть как взлет и посадка с интервалом несколько минут, — может, несколько часов. Максимум — несколько дней, если пилот что-то напутает в своих расчетах. Если я не вернусь сразу — произошло непредвиденное, позаботься о моей семье. Не оставляй их, Герман, присмотри за Михой, особенно за Малом — он горяч и неопытен. Но я вернусь, вернусь, чего бы мне это ни стоило, вопрос — когда смогу это сделать».

Слова Макса Тиландер вспоминал уже восьмой день, задирая голову и вглядываясь в небо. В день отлета друга небо приобрело ярко-красный цвет спустя немного времени после старта звездолета. Русы восприняли это как добрый знак — Главный Дух-Бог приветствовал Великого Духа. Но Тиландер с каждым новым днем отсутствия Макса склонялся к мысли, что произошло нечто ужасное.

Когда прошел месяц после отлета Макса, Герман окончательно уверился — все пошло не по плану. Но Макс столько раз выпутывался из безнадежных положений, что его вера в возвращение друга не угасла.

Уильям Лайтфут словно не замечал отсутствия Макса: погруженный в литье пушек, он практически не появлялся на людях. Первую экспериментальную пушку, стрелявшую трехкилограммовыми ядрами, он отлил спустя всего полтора месяца после отлета Макса. Потом дело пошло быстрее, в течение двух месяцев, Уильям умудрился отлить ещё пятнадцать пушек. После просьб Тиландера отлил пушки поменьше для установки их на корабли. Теперь «Катти Сарк» имела по пушке на носу и корме, ещё по две пушки грозно таращились с бортов.

Первые полгода после отлета Макса жизнь не сильно изменилась: помня просьбу друга, Тиландер постоянно опекал Миху, чья беременная жена вскоре должна была родить. Мал больше был с Бером, проводя всё свое время в казармах. Первой бедой стала смерть младенца Лии, рожденного незадолго до отлета Макса. Лиа вынашивала второго, срок родов — чуть раньше жены Михи. Здоровый мальчик уснул и просто не проснулся — наутро Лиа обнаружила холодный трупик годовалого ребенка. Похоронили малыша недалеко от крепости в специально отведенном месте под будущий фамильный склеп.

Вторым тревожным звоночком стало желание Алолихеп перебраться на Родос вместе с сыном Максхепом. Тиландер попробовал уговорить жену Макса, но женщина была непоколебима.

— Макс Са нет в живых, — уверенно заявила Алолихеп, — а если он жив