Жуков. Зимняя война - Петр Алмазный

Я встал и подошел к карте.

— Вы предлагаете 7-й армии на перешейке лбом пробивать линию Маннергейма, а группе с Видлицкого направления — прорываться через леса и озера им в тыл. Спросите любого штабного — какое расстояние между этими группировками? И как они будут взаимодействовать, когда между ними окажутся десятки километров лесов, озер и финских засад?

Мерецков молчал, губы его были плотно сжаты.

— Финны не станут ждать, пока мы их обойдем, — продолжал я. — Они будут сдерживать нас на перешейке и по частям разгромят растянутые колонны на Видлице. Ваш план игнорирует два ключевых фактора: местность и мобильность противника.

— У нас подавляющее превосходство в силах! — настаивал командарм 2-го ранга.

— Превосходство, которое мы не сможем использовать на узких дорогах в лесу, — отрезал я. — Красноармеец, бредущий по колено в снегу, вместо того, чтобы стремительно передвигаться на лыжах, для засевшего на дереве снайпера, — это живая мишень.

Я вернулся к столу.

— План требует кардинального пересмотра. Отказываемся от второстепенных ударов на севере. Сосредотачиваем силы на Карельском перешейке. Создаем не семь дивизий на Видлице, а одну мощную ударную группировку для прорыва линии обороны противника. Только так мы сможем использовать наше превосходство в артиллерии и танках.

Мерецков смотрел на меня с недоумением и обидой.

— Ставка утвердила этот план…

— Ставка утвердит и другой, если он будет работать, — жестко сказал я. — Или вы хотите повторить август 1914-го, когда русские армии полезли в Восточную Пруссию по разным направлениям?

Он промолчал. М-да, предстояла не просто дискуссия, а ломка уже утвержденного плана, но иного пути не было. Предстояло крушить не только оборону противника, но и укоренившуюся в командовании уверенность, что численное превосходство решает все.

* * *

Художник-оформитель Тойво Лахти, он же «Вяйнемёйнен», отодвинул от себя тарелку с недоеденной селедкой. Из окна его маленькой квартиры был виден заснеженный двор. Связной передал: «В Ленинград прибыл комкор Жуков. Тот самый. Зачем и насколько?».

Выяснить это можно было через интенданта 2-го ранга штаба ЛенВО, оперативный псевдоним «Жаворонок». Конечно, он был мелкой сошкой — обеспечивал тыловое снабжение, но и то мог оказаться полезен. Все равно другого у Лахти не было.

«Вяйнемёйнен» достал из тайника под половицей пачку советских рублей и два золотых царских червонца. «Жаворонок» любил деньги, но и трусом был изрядным. Поэтому золото могло стать решающим аргументом — его легче спрятать и вывезти.

Встреча была назначена через час, в переполненной бане на Кронверкском. Надо было дать ему понять, что вопрос с Жуковым — жизненно важен, но не вызвать у информатора паники. «Жаворонок» и так походил на затравленного зайца.

Лахти подошел к окну, поправил штору. Погасил свет. Пора было ехать. Он вышел из дому. Город жил своей обычной жизнью, не подозревая, что где-то решается судьба будущей войны. И целого государства.

Пар в бане висел густым маревом, скрывая лица. Тойво Лахти сидел на деревянной лавке в предбаннике, завернувшись в простыню. Рядом, тяжело дыша, расположился упитанный «Жаворонок». Между ними лежало свернутое в трубочку полотенце.

— Нельзя ли как-то побыстрее? — нервно пробормотал интендант 2-го ранга, косясь на здоровенного парня, выходящего из парилки. — Я не могу торчать здесь подолгу…

— Это займет минуту, — тихо, но отчетливо сказал «Вяйнемёйнен». — В город прибыл человек. Очень важный. Комкор Жуков. Мне нужно знать, зачем он здесь и как долго собирается пробыть?

«Жаворонок» побледнел так, что его бордовые щеки приобрели бурый оттенок, который хорошо различался даже в густом пару.

— Жуков?.. Но я… я занимаюсь обмундированием! Я ничего не знаю о таких чинах!

— Ты служишь при штабе, — отрезал Лахти. — Ты слышишь разговоры. Наблюдаешь за перемещениями транспорта. У тебя есть доступ к документам о размещении высшего комначсостава. Узнай. Это не просьба.

Он легонько подтолкнул к информатору сверток с деньгами.

— Это — за оперативность. И за молчание. Пойми, от этого зависит слишком многое. В том числе и твоя собственная безопасность. Если начнутся серьезные события, зная их причину, мы все сможем подготовиться. В том числе и ты.

«Жаворонок» сглотнул, его глазки бегали. Он был в ловушке, и они с «Вяйнемёйненом» оба это понимали.

— Я… я попробую, — сипло прошептал интендант 2-го ранга. — Но ничего не обещаю. Он только вчера прибыл…

— Этого пока достаточно, — Лахти медленно поднялся, взяв шайку. — Через два дня. Здесь же. В это же время. Если не придешь… — он не стал договаривать, лишь многозначительно посмотрел на информатора, прежде чем раствориться в клубах пара.

«Жаворонок» остался сидеть, сжимая в потных пальцах злополучный сверток. Он понимал, что только что подписал себе если не смертный приговор, то пожизненную кабалу. Вот только отступать было поздно.

Глава 7

В просторном зале стоял дым коромыслом. За длинным столом, заваленным картами, сидели командующий округом командарм 2-го ранга Мерецков, член военного совета Жданов, начальник штаба округа Чибисов, начальник оперативного отдела комбриг Трифоненко и другие старшие командиры. Я занял место рядом с командующим.

— Товарищи, — начал Мерецков, его голос прозвучал напряженно, — товарищ Жуков, откомандированный к нам Ставкой, ознакомился с нашим планом операции и имеет ряд предложений по его корректировке. Георгий Константинович, вам слово.

Я встал и подошел к большой карте, висевшей на стене.

— Товарищи командиры, представленный план имеет фундаментальный изъян. Он распыляет наши силы на несколько, по сути, самостоятельных операционных направлений.

В зале наступила тишина. Комбриг Трифоненко, приподнялся, словно хотел возразить, но промолчал.

— Рассмотрим север, — я указал на Кандалакшское и Кемьское направления. — Две дивизии, растянутые на сотни километров лесов и болот, с задачей выйти к Оулу. В зимних условиях, без нормальных дорог. Даже если они прорвутся, как мы будем их снабжать? Как обеспечим взаимодействие? Мы просто впустую потеряем красноармейцев.

Комдив Чибисов попытался возразить:

— Но этими ударами мы свяжем силы белофиннов, не дадим им перебросить резервы на перешеек!

— Свяжем? — я посмотрел на него. — Они и так будут связаны необходимостью обороны. А перебросить резервы они смогут по шоссе и железным дорогам, которые мы не перерезаем, пока наши дивизии бредут по сугробам. Противник мобилен, а мы — нет.

Я перевел указку на Карельский перешеек.

— Главная группировка противника — здесь. Его главные укрепления — здесь. Значит, и наш главный удар должен быть здесь. Все остальное — отвлекающие и сковывающие действия. Предлагаю сосредоточить усилия на прорыве линии Маннергейма. Создать единую, мощную ударную группировку, сконцентрировать всю артиллерию, танки и авиацию РГК для подавления узлов обороны.

В зале поднялся