Вершина Мира - Андрей Алексеевич Панченко

— Хотят или нет — это вопрос политический, — консул пригубил чай и медленно поставил пиалу обратно. — Теперь, после того как весть о вашем столкновении с хунхузами разошлась по городу… а она точно разошлась, можете в этом не сомневаться, я уверен, найдутся желающие выставить вас не мирными путешественниками, а военным отрядом с тайными целями.

— А разве мы не военный отряд? — с усмешкой пробурчал Бочкарев, но в его голосе чувствовалась тревога.

— Разница в том, как вы себя покажете и как о вас будут говорить, — резко ответил Шахназаров. — Здесь, господа, всё решает не сила, а бумага, печать и умение вовремя подмазать нужного чиновника. У вас научная экспедиция по документам, если вы не забыли, просто вы идете с охраной. Прошу об этом помнить!

Руднев, сидевший сбоку, добавил:

— Сегодня вечером к вам явится китайский амбань, наместник здешний. Днем они изволят спать, им видите ли жарко… Придёт с переводчиком и охраной. Он будет задавать вопросы: куда, зачем, на чьи деньги, по какому такому праву. Нужно будет отвечать осторожно.

Я слушал, и в груди неприятно холодело. Хунхузы, бои в Арпе, перевал Торугуарт — всё это были испытания силы и воли. Но здесь, за столом, в пыльном Кашгаре, начиналась совсем иная борьба — бумажная, политическая, с улыбками и поклонами, где револьвер и карабин мало что значили.

— Мы готовы, — наконец сказал я. — Но признаюсь: с дипломатией у меня опыт невелик. Тут, господин консул, без вашей помощи мы пропадём.

Шахназаров кивнул.

— Я буду рядом. Но учтите: каждая ваша фраза, каждое слово может стать оружием в чужих руках. И если вас не пустят дальше, дорога в Лхасу закроется надолго.

Вечер опустился плотной темнотой, и в саду консульства запах дыма и жареного мяса смешивался с прохладой липкого воздуха. Мы успели отдохнуть и привести себя в порядок, и теперь с нетерпением ждали визита местных чиновников. Когда под звуки шагов на гравии у ворот явилась свита, всё оживилось: стража консульства выстроилась в почётный строй, слуги поспешили поставить чашки с чаем и восточные сладости на стол, а я почувствовал, как внутри разгорелась новая тревога — теперь судьба нашего похода зависела от чужих людей.

Амбань явился не один. Его несли на широких носилках, украшенных лакированными планками и кистями; вокруг него шагали чиновники в длинных кафтанах, сшитых из тонкого сукна, и несколько тяжеловооруженных охранников с ружьями на ремнях. Лицо амбаня было гладко выбрито, глаза — узкие, пристальные; в его движениях скользила выученная чинность, и казалось, что каждое его движение взвешено заранее.

Переводчик-китаец, в строгом черно-сером халате, молча сделал поклоны и представил: «Его честь Ван Юй, амбань, наместник Кашгара». Консул встал и выразительно поклонился в ответ; амбань помедлил, окинул взглядом комнату, и его взор задержался на мне и Бочкареве.

— Говорят, вы пришли в Кашгар большим отрядом с оружием, — начал амбань спокойным, ровным голосом, — и мы, естественно, обязаны узнать, что за люди вошли в пределы нашего управления и какие у них намерения.

Переводчик переложил слова на русский, и в зале наступила тяжёлая тишина. Консул, предвидя острые углы, первым взял слово.

— Господин амбань, — сказал Шахназаров, — наши гости — русские граждане, следуют в Лхасу с научной экспедицией, имеют бумаги и разрешения из Пекина. Они прибыли уставшие, с потерями после разбойничьего нападения. Мы просим вашего понимания и содействия.

Амбань кивнул, но, когда переводчик произнёс «разбойничье нападение», в его узких глазах мелькнуло сомнение.

— Разбойники… — амбань протянул это слово, — А может это были мирные путники, с которыми у вас возник конфликт? С кем вы воевали? Зачем вам столько оружие? — вопросы звучали ровно, но каждый был капканом.

Я отвечал коротко и прямо, не желая вдаваться в лишние подробности: рассказал о хунхузы, о засаде в ущелье, о потерях. Консул подкреплял мои слова ссылками на документы, а Руднев тихо подкладывал разные детали, которые могли склонить амбаня к доверию: что я знаменитый ученный, известный на весь мир полярник и не состою в военном ведомстве, что у нас есть научные приборы, что мы действуем по разрешению китайских властей.

Амбань ловко вёл разговор, но каждый его вопрос был испытанием. Он попросил показать бумаги — мы положили перед ним разрешение из Пекина, письма п от торговых домов и мою охранную грамоту. Амбань внимательно прочитал, проверил печати, провёл пальцем по строкам, но на его лице не дрогнул и мускул.

— Все эти бумаги хороши для бюрократа в столице, — сухо произнёс он затем, — но здесь, на месте, мы смотрим не на печати, а на поступки. Как вы объясните, что все ваши люди военные, тогда как цели путешествия научные? Почему мы должны верить вам, что именно вы являетесь жертвой нападения, а не те люди, которых вы расстреляли в долине? Кто поручится, что ваши намерения мирны и не повлекут за собой беспорядков?

В его словах сквозила угроза не откровенная, а тонкая — намёк на то, что решение о пропуске может использоваться для торга.

— Нападение было на русской территории, и это проблемы наших властей. Нами точно установлено, что напали именно на отряд господина Волкова, и именно он является пострадавшим. Это официальное заявление. — Поспешил вместо меня ответить Шахназаров — Наличие столь хорошо вооруженного отряда, продиктовано беспокойством за жизнь и здоровье уважаемого ученного с мировым именем. Дать ему охрану меньше, и хуже подготовленную, это попросту проявить неуважение. И как видите, охрана ему пригодилась. Я без сомнений уверен, что на китайской территории ему ничего не угрожает, но всё же охрана нужна. Тем более, что она теперь не так велика, как раньше. Консульство же возьмёт на себя ответственность и выступит гарантом за соблюдение экспедицией законов империи. Кстати, господин Волков мечтал рассказать вам о своих странствиях, и даже приготовил для вас некоторые подарки, что оттуда привёз.

Амбань посмотрел на нас, затем на консула, и, наконец, слегка улыбнулся — не приветливо, а снисходительно. Мол понял я вас, бледнолиции, но так просто вы не отделаетесь.

— Хорошо, — произнёс он, — я принимаю ваше предложение, господина Волкова я жду завтра в резиденции. Но пока ваши люди будут расположены во дворе консульства под наблюдением моей стражи, пока я не буду твердо