Вершина Мира - Андрей Алексеевич Панченко
— Серик… — Я тяжело вздохнул — Ладно, Серик так Серик. Командуй, начальник. Дожили, вместо того, чтобы в богатых салонах лекции красивым барышням про полюса рассказывать, я теперь верблюдам хвосты крутить буду… А кстати, у верблюдов есть хвосты?
Хвосты у верблюдов были. Вторая бессонная ночь, я и Арсений постигаем науку караванщиков. Весь лагерь спит, со своими «коллегами», которых помимо нас будет ещё трое, мы познакомимся завтра, а сейчас учёба.
Бауржан учит нас запрягать и навьючивать этих необычных животных, учит как правильно командовать, чтобы верблюд опустился на мозоли и встал. Рассказывает нам, какой вес может поднять верблюд, как он идёт в караване, каких животных нельзя ставить друг за другом, как их кормить и поить. Эта наука неожиданно оказалась очень трудной.
Весь вьюка, оказывается должен быть равен половине веса верблюда или меньше. Протяженности перехода, которую обычно проходит эта горбатая скотина, всего около тридцати километров без отдыха и без разгрузки животных в пути, и идёт он всего-то со скоростью четыре-пять километров в час. Для навьючивания или развьючивания верблюда кладут на землю. Опускаясь на землю с грузом, верблюд тяжело опирается на все свои мозоли. Поэтому при укладывании навьюченных верблюдов на каменистом и неровном месте они могут поранить запястья и грудную мозоль. На скользком месте, опускаясь и вставая с грузом, верблюд оступается и скользит, при этом возможны вывихи конечностей и разрывы связок. В зимнее время нельзя класть верблюдов прямо на снег. Следует подстилать под них камыш или сено, так как оттаивающий под тяжестью тела снег покрывает нижний край живота животного льдом. При этом верблюд может простудиться.
А ещё целая туча мелочей, которые за один раз попросту не удерживаются в голове. Каждой скотине на шею вешают колокольчик чтобы облегчить наблюдение за верблюдами при движении каравана ночью. По звуку колокольчиков опытный погонщик может заметить неправильный ход привязанного сзади верблюда, отставание утомленных животных и принять необходимые меры. При переходе по каменистому грунту на лапы верблюдов надевают специальные башмаки из сыромятной кожи. Под вьюком и в упряжи с грузом верблюд должен передвигаться только шагом. Во время остановок на привалах верблюдов следует освобождать от вьюков. Чем напряженнее и труднее работа, тем продолжительнее выдерживают верблюда без водопоя и еды. Основное правило: после работы дать верблюду три часа остыть и отдохнуть, чтобы температура тела и частота дыхания пришли в норму. Рабочих верблюдов поят не реже двух раз в сутки. Верблюд пьет воду медленно и в течении получаса выпивает три-четыре ведра воды. Торопить верблюда при водопое категорический запрещено. Короче сам чёрт ногу сломит! Я только к лошадям привык, а тут верблюды…
— Серик, почисть шерсть от песка и колючек, прежде чем надеть упряжь! Я же тебе уже показывал! Верблюдов мне хочешь покалечить, сын шакала⁈ — Бауржан почти рычит на меня
— Так темно же… — Я пытаюсь оправдаться
— Аузынды жап! (заткнись) — Шипит мне на меня караванщик — И делай что тебе сказано, собака! Надо было проверять рукой, на ощупь!
— А в ухо⁈ — Начинаю закипать и злиться я.
— Спокойно Сидор! — На моё плечо опускается рука Арсения — Вспомни, что мы сами попросили Баке учить нас в «боевых» условиях. Тут так все со своими батраками общаются, привыкай. По другому никак, только полная конспирация!
— Так а чё он лается, по чём зря⁈ — я успокоиться не могу — Я пол часа назад в первый раз до верблюда дотронулся, и должен уже всё знать⁈ Слышь, буржуй недобитый, базар фильтруй!
— За такие ошибки я не только тебя обозвать могу, мал, но и камчой ударить! — Бауржан достал из-за голенища сапога кожаную плеть. В образ он вошел быстро… — Делай всё правильно Серик, и тогда твоя спина будет цела. За работу!
— Тфу на вас! — Я отвернулся от «учителя» и сдернул с верблюда только что надетую упряжь, — Не зря вас рабочий класс и крестьяне не любят, но ничего, не долго вам ещё рябчиков жрать…
— Ты чего там бурчишь себе под нос собака⁈ Работай!
Утром мы выстроились в караван. Бауржан, чтобы не моя криворукость не бросалась в глаза, меня к верблюдам не подпустил, я был отправлен к ближайшему колодцу набрать воды. Бурдюки я набирал медленно, и почти не отрываясь смотрел, как работают профессионалы. Три караванщика, что встали с рассветом с войлочных подстилок и Арсений, работали как автоматы, вьюча верблюдов и выстраивая их в цепь. Фомин от кочевников не отставал, он с караваном уже не один день, и научиться этой работе успел. Со своими новыми коллегами я так пока и не познакомился, Бауржан с утра был злой, и не давал никому и слова сказать, сыпя ругательствами на право и на лево. А ведь с виду такой тихий был, спокойный…
Мы тронулись. Караван медленно скользил по грязной мостовой, затем выскочил на пустую улицу. Кишлак оставался позади. Простые караванщики шли пешком, рассредоточившись вдоль каравана, а Бауржан ехал на лошади, ведя в поводу коня, на котором вчера привез меня в свой лагерь. Запах свежего хлеба и жареного мяса щекотал мне ноздри, когда мы проходили мимо караван-сарая, кто-то плотно завтракал перед дорогой, нам же осталось только глотать слюни, так как у нас на завтрак были просто вчерашние лепёшки и вода. Наш хозяин экономил на всём.
Вскоре караван вышел на широкую равнину. Вдалеке виднелись очередные горы.
Моя учёба продолжалась в движении. Я наблюдал за Арсением и другими погонщиками верблюдов, мотая себе на ус полученную информацию. Бауржан не церемонился: камчой доставалось всем, и за любую провинность, но если мне и Арсению доставалось хоть и обидно, но практически совсем не больно, то других он лупил в полную силу. Ночью Арсений объяснил мне, что так они с Бауржаном решили действовать нарочно, чтобы часто менять наемных караванщиков. Никто не удивился появлению новичка в команде, ибо такое обращение выдерживали далеко не все. За то время как Бауржан и Арсений собрали караван, он уже сменил полностью два состава работников.
Шли мы почти до сумерек, сделав только две остановки в пути чтобы попить, оправиться и перекусить всё теми же сухими лепёшками и куртом. Более сытный прием пищи нам был обещан только вечером, на привале. Я уже не чествовал ног, и спины от усталости. Когда Бауржан объявил привал и приказал устраиваться на
