Хозяин Амура - Дмитрий Шимохин
— Револьверы! — Я подбежал к Левицкому, который уже расставлял своих стрелков. — Всю партию «Адамсов»! Раздать бойцам!
Я видел, как дрогнуло его непроницаемое лицо.
— Кому, Серж? — изумленно спросил он. — Русских воинов у нас нет. Китайцы и монголы не обучены. Неужели ты хочешь снабдить современным оружием этих дикарей?
— Да, черт возьми! Раздай всем! Всем, кто умеет стрелять! — отрезал я. — Монголам, факельщикам — мне плевать! Выбери самых толковых! Времени нет!
Эта идея вызвала ропот. Старый Парамон, перезаряжавший свой штуцер, мрачно сплюнул.
— Давать этакое оружие иноверцам? Басурманам? Не по-христиански это, командир! Ладно, наши тайпины хоть какие-никакие, а христиане. Можно дать этим диким факельщикам мечи и копья. Но револьверы? Опасно! Как бы не постреляли нас в спину ради казны!
— Исполнять приказ! Сейчас нет ни христиан, ни басурман, Парамон! — оборвал я его. — Есть те, кто стреляет в них, и те, кто будет стрелять в нас! И я ставлю на первых!
Левицкий тут же, поняв мой замысел, схватил ящик с револьверами. Вместе с Парамоном они торопливо начали инструктировать.
— Смотри сюда! — кричал Левицкий, на пальцах объясняя ошеломленному монголу принцип действия барабана. — На курок жмешь — он стреляет! Понял⁈ Шесть раз стреляет!
Монголы, чьи предки веками воевали луком и саблей, с детским восторгом и страхом брали в руки тяжелое, вороненое оружие. Несколько самых свирепых на вид няньцзюней тоже получили свои «Адамсы», и их глаза загорелись хищным огнем. Они уже знали, как опасно и сильно это оружие.
Враг приближался. Вокруг кипел хаос — погонщики тащили упиравшихся верблюдов, кричали люди, ржали лошади. А на горизонте темная туча уже обрела форму — сотни всадников, рассыпавшись лавой, неслись на наш изготовившийся к бою караван.
Они налетели, как степной пожар, внезапно, стремительно и неотвратимо. Небо потемнело от пыли, поднятой тысячами копыт, и в воздухе повис дикий, многоголосый, гортанный вой, от которого стыла кровь в жилах. Сотни всадников, гикая и потрясая оружием, рассыпались широкой дугой, окружая наш импровизированный форт. Караван вжался в землю. Лошади от страха били копытами.
Первой пришла туча стрел. Они взмыли в небо черной стаей и с сухим, змеиным шипением обрушились на нас. Впиваясь в борта повозок, в тюки с товаром, глухо стучали по спинам лежащих вьючных животных. Верблюды, в которых попадали эвенкские стрелы, пронзительно кричали. Раздались и первые крики раненых — кто-то, имевший неосторожность выглянуть из-за повозки, получил стрелу в плечо.
— Не стрелять! — ревел я, перекрывая шум. — Подпустить ближе! Целься в коней!
Наши стрелки — те, у кого были штуцеры, — терпеливо ждали. А эвенки, увидев, что их обстрел не произвел особого эффекта, начали кружить, осыпая нас стрелами. Сколько длилась это адская карусель, я не знаю.
Но вот наступило затишье, раздался звук рога, и эвенки пошли на штурм. Первая волна, человек сто, с диким ревом бросилась на наш квадрат с восточной стороны. Промчавшись вихрем мимо флангов, они попытались врезаться в наши повозки, используя острые пики и сабли.
— Огонь! Залп! — скомандовал я.
И наша «крепость» дружно огрызнулась огнем. Редкие, но точные выстрелы из штуцеров начали выбивать всадников из седел. Трескотня фитильных ружей заставила передовых всадников падать в пыльную степную траву, по инерции перекатываясь через голову. Но другие неслись вперед, не обращая внимания на потери, и вот уже первые из них оказались у самых повозок.
Начался ад. Бой кипел на самой границе нашего импровизированного гуляй-города. Я стрелял из укрытия, выбирая самых дерзких. Видел, как один из монголов Очира, юный нукер, только час назад впервые взявший в руки револьвер, хладнокровно, выстрел за выстрелом, почти в упор снимает с коней эвенков, пытающихся прорубить себе дорогу. В его глазах — дикий, первобытный восторг. Враги были повсюду, и так близко, что даже не надо было целиться — он просто направлял ствол в сторону ближайшей фигуры эвенка и жал на спуск. Рядом с ним его старший товарищ, могучий лучник, теперь уже без лука, просто с криком бросился вперед, и его длинный тесак дважды мелькнул над головой всадника, рухнувшего с коня.
Левицкий, бледный, но спокойный, как на дуэли, методично вел огонь, его «Лефоше» глухо гремел, извергая огонь и клубы дыма. Рядом с ним старый Парамон, матерясь сквозь зубы, отбивался от наскочившего на него всадника своей шашкой, сверкавшей, как молния, в свете случайных выстрелов.
Вдруг на край повозки, возле которой укрылся один из няньцзюней, попытался взобраться враг. Тяжело дыша, он почти дотянулся до края, но тут наш новобранец, побледнев от ужаса, взмахнул тяжелой, ржавой киркой и снес эвенку голову. То ли случайно, то ли от отчаяния.
Револьверы стали нашим спасением. В этом аду, где не было времени на перезарядку длинных штуцеров, именно их скорострельность, их убийственная мощь на короткой дистанции сеяла смерть и ужас в рядах нападавших. Эвенки, привыкшие к обстрелу из луков или слабых, не отличающихся скорострельностью фитильных ружей, столкнулись с огненной стеной, которая выкашивала их, прежде чем они успевали приблизиться и нанести удар копьем или саблей.
После нескольких яростных, захлебывающихся в крови минут они дрогнули. Еще один залп из фитильных ружей в упор, и они, оставив у наших повозок горы трупов людей и лошадей, с воем отхлынули назад.
Бой стих так же внезапно, как и начался. Мы стояли, оглушенные, тяжело дыша, глядя на страшные плоды нашей победы. Добрых полсотни эвенков остались лежать перед линией наших повозок — черные, неподвижные кучи, остывающие под безразличным небом.
Мы знали, что победа эта была пирровой.
— Сколько патронов осталось? — крикнул я Левицкому.
Ответ корнета был короток и страшен.
— Почти ничего. Еще одну такую атаку нам не выдержать!
Второй атаки не последовало. Вместо этого из рядов эвенков, стоявших теперь в полуверсте от нас, выехали трое всадников. Впереди один из них держал длинный шест с привязанным к нему пучком белого конского волоса — степной знак перемирия.
— Хотят говорить, — сказал Очир, который все это время не сводил с них глаз.
— Вот и славно, — ответил я. — Говорить лучше, чем
