Развивая успех - Андрей Васильевич Лео
Француз пытался найти контрдоводы, ведь, по сути, мои выводы небесспорны, к любому можно придраться. Но… Пьер оказался умным, и чем больше он задумывался, тем больше мрачнел. Каждый из моих доводов по отдельности не выглядит слишком страшно, но их совокупность пугает и грозит огромными неприятностями. Да, господа французы, вам в вашей «консерватории» следует что-то подправить, и побыстрее.
— А почему в своих умозаключениях вы не рассматриваете действия возможных союзников Франции?
— Потому что союзников у Франции не будет.
— Австрия хотела бы взять реванш за шестьдесят шестой год, и война Пруссии с Францией — прекрасный повод для этого.
— Она для реванша пока не готова. Кроме этого, Россия не простила ей предательства в Крымскую войну и вполне может напасть.
— Италия?
— О чём вы? Французский гарнизон до сих пор стоит в Риме и уходить оттуда не собирается. Это препятствует окончательному объединению Италии и жутко раздражает итальянцев. Однако, по-моему, главным сдерживающим фактором для возможных союзников Франции будет то, что, как я уже говорил, она потерпит поражение в первых же боях.
Пьер покивал, обдумывая мой ответ, и задал, наверно, наиболее волнующий его вопрос:
— Каким вы видите завершение войны?
— Капитуляция Франции, революция в Париже, подавленная пруссаками, падение императорской династии, огромная контрибуция и объединение Германии.
От моего ответа Пьер аж зубами скрипнул, а киса окаменела. Но надо отдать им должное: мой шокирующий прогноз последствий войны они восприняли стоически и быстро взяли себя в руки, никто не стал мне возражать или как-нибудь высказывать своё мнение, просто пару минут помолчали, переваривая услышанное.
Напоследок поговорили ещё и о боевых действиях сторон. Между прочим, карту пограничных районов Пьер так и не принёс — посчитал это излишним. Пришлось объяснять словесно. Хотя ход войны господина Дюбуа почти не интересовал. М-да… а зря.
Когда уже расставили все точки над «и», возникла неловкая пауза с краткими переглядываниями Пьера и баронессы, и я понял, что первым уходить придётся мне. Видать, у них есть ещё что обсудить, и моё присутствие при этом нежелательно. Ну, я не шибко гордый, встал и попрощался.
* ** * * *
— Екатерина, кто он вообще такой?
— Молодой заводчик и золотодобытчик. В Петербург прибыл из Сибири.
— А где он получил военное образование?
— Насколько знаю, его обучал отец, никаких военных заведений он не заканчивал.
— Вот как! Всё это очень странно. Его французский хорошо поставлен, но при произношении некоторых специфических военных терминов заметен лёгкий акцент. Он умён, прекрасно образован, а его познания в военном деле, если учесть юный возраст, просто поражают. У меня создалось впечатление, что разговариваю с одним из офицеров вашего Генерального штаба.
— Его приятель, великий князь Николай Константинович, учится в Академии Генерального штаба, а приёмный отец — полковник гвардии и, по моим сведениям, имеет отношение к разведке.
— Хм, тогда возникает вопрос: а свои ли мысли Александр мне высказывал? Может, это мысли его приёмного отца или того, кто стоит за ним?
— Нет, первым о войне и падении Франции начал говорить всё же Александр.
— Что ж, это стоит обдумать.
— Прости, Пьер, неужели возможно то, о чём рассказал Александр?
— Не знаю, Екатерина. Не знаю.
* ** * **
Вечером, после музыкальных занятий, когда мы с Машулей сидели у «бабули» и пили чай, в гости к Вере Николаевне заглянула Александра Александровна, тётя графа Ростовцева. Мы всей компанией мило побеседовали, а потом Александра Александровна пригласила меня к себе на разговор, её квартира в этом же доме находится. Заинтриговала, блин. Мы с сестрёнкой у «бабули» каждую неделю музицируем, а такое неожиданное приглашение последовало в первый раз.
— Александр, сегодня ко мне приходил владелец медного завода и рудников в Питкяранте — это на севере Ладоги — и предложил их выкупить. Но мне, как ты знаешь, эти заботы ни к чему, хватает своего завода, и я вспомнила о тебе. Не желаешь ли заняться собственным производством меди?
Оба-на, интересное предложение. Александра Александровна владеет медным заводом, и я у неё медь уже месяц как покупаю, причём довольно дёшево, но, к сожалению, меди той она мне может продать не так много: есть у неё и другие покупатели, с которыми она связана договорными обязательствами. Поэтому я начал подумывать о закупках меди на рынке, но приобретение собственного завода в сложившейся ситуации было бы лучшим вариантом.
А Питкярантские медные рудники весьма перспективны, их будут долго и нещадно выгребать и лишь в конце века забросят. Но кроме меди там и железные руды имеются в немалых количествах, и неплохие кстати. Я помню, их разработка продолжится чуть ли не до Великой Отечественной войны. Путиловскому заводу эти руды очень пригодились бы.
А недалеко, и тоже на побережье Ладоги, расположен ещё и Вялимякский рудник с железной рудой, который пока никто не разрабатывает. М-да… так и напрашивается Северное Приладожье на создание рудодобывающего концерна.
Эх, а я когда-то с друзьями бывал в тех местах в турпоходе и заброшенные Питкярантские рудники, залитые водой, видел своими глазами. Мы там в одном месте полудрагоценные камни — гранаты — нашли, целую россыпь. Господи, как же давно это было!
— Александр, так что ты скажешь?
— А? — Блин, кажется, я слишком задумался. — Пожалуй, я куплю этот завод, если цена понравится.
— Я так и предполагала. Владелец, купец Ефрианд — как понимаю, он финн, — просит двадцать пять тысяч серебром, и это неплохая цена, лет двадцать назад завод с рудниками продавался за сто пятьдесят тысяч.
— И отчего же произошло такое падение стоимости?
— Завод горел, и его нормальную работу хозяева до сих пор наладить не могут, даже с рудников большую часть рабочих уволили.
— Что ж, я к сделке готов.
— Хорошо, я назначила встречу купцу на завтра, в полдень, к этому времени подъезжай и ты.
— Договорились.
Честно говоря, даже не знаю, правильно поступил, согласившись на покупку, или нет. Питкяранта довольно далеко находится, на санях
